– Нет-с, господа… Но она сама была сокровищем. По крайней мере, для знатоков вроде меня. Я сразу определил по своеобразию и тонкости резца,
что эта работа принадлежит руке известного Амбруаза Тардье. Надо сказать, что Тардье – целая династия французских граверов, Амбруаз же –
один из самых знаменитых среди них. Кстати, в какой-то степени ваш коллега, господа, поскольку имеет отношение к флоту и навигации. Он в
свое время состоял гравером при французском морском депо и немало работал над картами для плаваний… К сожалению, этот прекрасный художник
скончался несколько лет назад… Я взял этот небольшой лист. Ветер трепал его, но я без труда прочитал:
_CARTE_GENERALE_
_DE_LA_GUADELUPE_
_DESLINEE_ET_GRAVEE_
_PAV_
_AMBROISE_TARDIEU_
То есть генеральная карта Гваделупы, которую рисовал и гравировал Амбруаз Тардье! Я не ошибся!
Надо сказать, что старые географические карты привлекают меня не меньше гравюр с различными видами и сюжетами, в них есть особая поэзия
дальних странствий… Эта карта не была очень старой, но мастер исполнил ее в традициях давних портуланов – без привычной меркаторской сетки,
а с компасной проекцией, когда из одной точки на листе расходятся румбы-лучи…
– На небольших картах это применяется и в наши дни, – вставил штурман.
– Возможно, возможно… Тем не менее авторство мастера и его манера делали для меня карту весьма привлекательной… Продавец же, видимо, не
усматривал в ней ценности и уступил ее за весьма скромную цену. Я торопливо уложил покупку в папку, чтобы в гостинице насладиться неспешным
и внимательным рассматриванием… Ветер дул крепко, крышки папки не слушались, завязки путались, я досадливо спешил… Тут произошел случай, на
первый взгляд пустяковый, но мне почему-то запомнившийся накрепко, словно он имел какое-то особое значение…
Когда я прошел от Сены вверх по переулку с полсотни шагов, сзади раздался частый стук подошв и послышались тонкие вскрики: „Месье!..
Месье!..“ Меня догоняли трое мальчиков, и один был впереди остальных. Небольшие такие ребята, уличные дети Парижа, которых полно на улицах
и рынках. Чуть помладше Гриши… Тот, что впереди, махал сложенным листом, в котором я тотчас узнал карту Гваделупы. До сих пор не могу
понять, как она ухитрилась выскользнуть из папки!
„Месье, вы потеряли!“
Маленький оборвыш был весьма живописен. В каких-то немыслимых, похожих на два мешка штанах, в разбитых башмаках, в драном расстегнутом
жакете (похоже, что женском). На голове его красовалась мятая шапка – нечто вроде треуголки, но с большущим сломанным козырьком. Под шапкой
я увидел круглую перемазанную мордашку с глазами, похожими на громадные черные смородины. Глаза весело блестели.
„Месье, это ваша бумага?!“
Я обрадовался донельзя! Не хватало потерять работу Тардье!..
В изысканных, как у французского романиста, выражениях я поблагодарил маленького парижанина и дал ему большой серебряный франк. Мальчик
изумился. Если он и ждал какой-то награды, то наверняка пару мелких су (а может быть, и вообще не ждал, просто рад был оказать услугу,
добрая душа!). Он крутнулся на каблуке и показал франк приятелям (одетым, кстати, столь же оригинально, как и он сам). Те быстро
заговорили, щупая монету и поглядывая на меня. Я упаковал (на сей раз весьма тщательно) карту и, собираясь уйти, помахал мальчикам ладонью.
Они охотно помахали в ответ, а тот, что спас карту, вдруг встал навытяжку и по-военному поднес два пальца к козырьку. Заулыбался…
Вот таким он и запомнился мне, этот юный житель Парижа – на фоне серой, взъерошенной ветром реки и косо летящих сухих листьев платана. И
вот странно: теперь, когда бы я ни разворачивал карту, этот мальчик обязательно встает передо мной. Словно хочет о чем-то напомнить или
хитровато так зовет куда-то… Думаю, что одной из многих причин, толкнувших меня напроситься в нынешнее плавание, был именно этот мальчуган,
словно подсказывающий: „Отчего бы вам, доктор, не побывать на Гваделупе?“… Академия не хотела отпускать меня, но я настоял.
– К сожалению, мы не будем на Гваделупе, – напомнил командир брига.
– Я знаю. Но Куба тоже принадлежит к Антильской гряде, хотя и к другому ее краю. Все-таки какое-то… касание… А карту я старательно изучил и
нашел на ней любопытную отметку. Мелкую надпись: „_Campagne_de_1802._Tome_2e_“. То есть „Кампания тысяча восемьсот второго года, том два“.
Я понял, что карта вынута из географического атласа, который, очевидно, был составлен в добавление к какому-то историческому сочинению о
событиях начала этого века в Караибском море… Я не люблю, когда экспонаты моей коллекции существуют сами по себе, в отрыве от сюжетов и
событий, которые на них отражены. И вот, вернувшись в Петербург, я стал раскапывать подробности о той войне, про которую раньше знал совсем
немного…
2
– Главной фигурой и злым гением тех событий был некий Викт?р Юг. Не путайте с Виктором Юг?, замечательным поэтом и романистом. Юг был
комиссар Конвента, посланный на Малые Антильские острова Робеспьером для установления там республиканских порядков. Острова принадлежали
Франции, а Робеспьер по прозвищу „Неподкупный“… ну, вы слышали об этой зловещей личности…
– Слышали, – сказал Митя. – Однако при чем здесь Бонапарт? Он пришел к власти позднее…
– Честное слово, гардемарин, вы сегодня несносны, – сказал старший офицер Стужин.
– Прошу прощения. Но… в чем же моя несносность, господин лейтенант?
– В том, что часто перебиваете… Доктор наверняка знает последовательность своей истории.
– Ох уж „часто“, – буркнул Митя. Но еле слышно.
Доктор сказал примирительно:
– Митя прав, Бонапарт захватил трон позже. Но он тоже замешан в этих делах… А Юг… о, этот неистовый республиканец, бесконечно преданный
Робеспьеру, был безусловно талантливым человеком. Он успешно воевал с англичанами, которые одно время претендовали на острова. Там были и
каперская война, и боевые действия на суше… Гваделупа состоит из двух островов, каждый примерно по сотне верст в поперечнике, они соединены
перешейком верст пять шириною. Перешеек рассекает узкая и мелкая протока, которую жители именуют Соленой рекой. „Ривьер-Сал_Е_“. Так вот,
этот заросший мангровыми джунглями канал на долгое время стал кровавым рубежом между армиями двух стран. Англичане засели на острове Бас-
Тер, французы сделали своей базой остров Гранд-Тер и палили друг в друга из орудий, уничтожая не только солдат, но и мирных жителей…
Ну, Виктор Юг одержал громкую победу, завладел обоими островами и стал насаждать республиканские нравы.