Мы забрались в лодку. Там уже болталось человек двадцать, они всюду
совали свой нос, все рассматривали; и старый Нат Парсонс тоже был тут как
тут. Профессор возился с приготовлениями к отлету, и все стали друг за
дружкой вылезать обратно на землю. Старый Нат шел позади. Ну а мы ведь не
могли допустить, чтоб он остался после нас, вот мы и решили обождать,
покуда он уйдет, и вылезть последними.
Но вот уже Нат сошел на землю, и теперь наступил наш черед. Вдруг я
услышал громкие крики, обернулся, смотрю - город стрелой улетает у нас
из-под ног! Мне просто дурно сделалось, до того я перепугался. Джим стоит
весь серый, слова вымолвить не может, а Том молчит, но вид у него вроде
даже радостный. Город все уходил и уходил вниз, но нам казалось, будто мы
не двигаемся, а просто висим в воздухе на одном месте. Дома становились
все меньше и меньше, город сжимался все теснее и теснее, люди и экипажи
стали совсем крошечными, словно жуки или муравьи, улицы превратились в
ниточки и трещинки. Потом все как будто растворилось, и вот уже и города
нет - одно только большое пятно на поверхности земли осталось; и я
подумал, что теперь наверняка все видно за тысячу миль вверх и вниз по
реке, хотя, конечно, так далеко видеть нельзя. Мало-помалу земля
превратилась в шар - в обыкновенный круглый шар какого-то тусклого цвета,
а по шару вились и извивались блестящие полоски - реки. Вдова Дуглас вечно
твердила, что земля круглая, как шар, но я никогда не придавал значения
разным ее предрассудкам - их у нее целая куча, - и уж ясно, на этот раз я
и вовсе внимания не обратил. Ведь я сам прекрасно видел, что земля имеет
форму тарелки и что она плоская. Взберусь я, бывало, на гору, да и окину
взглядом окрестность, чтоб самому в этом убедиться. По-моему, лучший
способ составить себе правильное представление о каком-нибудь факте -
никому на слово не верить, а пойти и посмотреть самому. Однако на этот раз
мне пришлось признать, что вдова-то была права. Вернее, я хочу сказать,
что она была права, когда говорила про всю землю, но она была не права,
когда говорила про ту часть, где находится наш город. Эта часть имеет
форму тарелки, и она плоская, честное слово!
Профессор все это время сидел тихо, как будто спал, но вдруг его прорвало.
Он был ужасно зол и говорил что-то в таком роде:
- Идиоты! Они сказали, что он не полетит. Хотели все осмотреть, разнюхать
и выведать у меня секрет. Но я их перехитрил. Никто, кроме меня, не знает
секрета. Никто, кроме меня, не знает, что приводит его в движение. Это -
новая энергия, новая энергия, в тысячу раз сильнее всего, что есть на
земле! Пар - чепуха по сравнению с ней! Они сказали, что мне не долететь
до Европы. До Европы! Да тут у меня на борту хватит энергии на пять лет, а
провизии у меня на три месяца запасено. Глупцы! Ничего они не понимают.
Сказали, что мой воздушный корабль непрочен. Как бы не так! Он у меня
пятьдесят лет выдержит! Стоит мне только захотеть, - и я всю жизнь буду
летать в небесах, направляя свой путь, куда мне заблагорассудится, хотя
они и смеялись надо мной и говорили, что ничего у меня не выйдет. Они
говорили, что я не смогу управлять им! Поди сюда, мальчик, попробуем.
Нажимай вот эти кнопки и слушай меня.
Профессор объяснил Тому, как управлять шаром, и вмиг научил его всему. Том
сказал, что это очень просто. Потом он велел Тому спуститься почти до
самой земли, и шар так низко летел над прериями Иллинойса, что мы могли
разговаривать с фермерами и совершенно ясно слышали, что они отвечают. Он
бросал им печатные листки, на которых было все написано про шар и про то,
что мы летим в Европу.
Том так навострился, что, бывало, направит курс на
какое-нибудь дерево и держит так до тех пор, покуда, кажется, вот-вот
налетит на него, но в этот самый миг он возьмет да и взмоет вверх и
пронесется у него над самой верхушкой. А потом профессор научил Тома
садиться на землю, и Том первоклассно проделал эту операцию и так ловко
посадил шар посреди прерии, словно в пуховую перину сел. Однако только мы
собрались спрыгнуть на землю, профессор как заорет:
- Нет! Не уйдете! - и снова направил шар в воздух.
Ох, и жутко нам было! Я стал его упрашивать, и Джим тоже, но он еще пуще
рассвирепел и смотрел на нас таким безумным взглядом, что я и вовсе
струсил.
После этого он снова принялся перечислять свои невзгоды, ворчать и
жаловаться, что над ним потешаются, и все никак не мог с этим примириться,
особенно с тем, что люди сказали, будто шар непрочный. Он всячески
глумился над ними и над их мнением, что шар очень сложно устроен и будет
все время ломаться. Ломаться! Этого он и вовсе вынести не мог. Он заявил,
что скорее вся солнечная система сломается. Он сердился все больше и
больше. Я никогда не видел, чтобы человек так переживал. У меня просто
мурашки по телу бегали, когда я смотрел на него, и у Джима тоже.
Мало-помалу он начал кричать и вопить, потом стал божиться, что теперь он
вообще никому не раскроет свой секрет, раз с ним так скверно обошлись. Он
заявил, что облетит на своем шаре вокруг света - пусть все убедятся, на
что он способен, - а после утопит его в море, да и нас с ним вместе. Ох, и
попали же мы в переделку! А тут еще ночь надвигалась.
В конце концов он дал нам поесть и велел перейти на другой конец лодки, а
сам прилег на ящик, с которого можно было управлять всеми снастями,
положил под голову свой пистолет и сказал, что пристрелит всякого, кто
сделает попытку спустить шар на землю.
Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, и в головах у нас бродило много
разных мыслей, но мы все время молчали, и лишь изредка кто-нибудь
промолвит словечко-другое - когда уж совсем от страха выдержать не может.
Ночь тянулась медленно-медленно. Мы летели довольно низко. В лунном свете
все казалось таким приятным и красивым; виднелись славные, уютные сельские
домики, слышались разные домашние звуки, и нам так хотелось попасть туда,
но не тут-то было! Мы лишь проносились над ними, словно привидение, не
оставляя за собой никаких следов.
Позднее ночью, когда даже по звукам, по воздуху и по запахам
чувствовалось, что уже около двух часов, - так я по крайней мере думал, -
Том проговорил:
- Профессор лежит очень тихо, он, наверное, уснул, и нам уже пора...
- Что пора? - спросил я шепотом и весь замер от страха, потому что
догадался, о чем он думает.
- Пробраться туда, связать его и спустить шар на землю, - говорит Том.
- Нет уж, сэр, - отвечаю я ему, - сиди-ка ты смирно, Том Сойер, и выбрось
это из головы.
А Джим - у него даже дух захватило, до того он был перепуган.
- О масса Том, - говорит он, - не надо! Стоит вам только к нему
притронуться - и нам крышка, ей-богу, крышка! Я ни за что к нему не
подойду, ни за что на свете! Масса Том, ведь он же совсем рехнулся.
Том зашептал:
- Вот потому-то мы и должны действовать. Если б он не рехнулся, я бы ни за
что отсюда не ушел, ни за какие деньги. Я ведь уже привык к этому шару, и
мне теперь даже не страшно отрываться от земли. Да, если б только он был в
своем уме... Ясно, что ни один здравомыслящий человек не станет летать с
сумасшедшим, который собирается облететь весь земной шар, а потом всех
утопить.