Шпрехен зи дейч...
Мальчики подгребли к берегу, вышли из лодки и подошли к шалашу.
Мужчина смотрел на ребят и улыбался.
Женщина сидела укостра,помешиваяложкойвкотелке.Мальчики
потянули носами: из котелка пахло шоколадом.
-Выдалекокричать,амиплохопониматьруськи,-сказал
иностранец.
Возле палатки лежали рюкзаки с ремнями и блестящими застежками, два
фотоаппаратанатоненькихремешках,консервнаябанкасяркой
этикеткой,термосыиещекакие-томелкиевещизаграничного
происхождения.
"Иностранныетуристы,-решилпросебяМиша,-буржуазия.
Пролетарии по заграницам не раскатывают..."
То же самое подумали Генка и Славка. Мальчики с неприязнью смотрели
на представителей капиталистического мира, так неожиданнопоявившихся
на берегу реки.
Как сюда попали эти хищники и акулы?
- Ви повторяйт ваш вопрос, - сказал иностранец.
Вблизи оказалось, что он не так ужлыс.Наголовеунегобыли
волосы, но очень редкие и светлые,какпушок.Ивесьон,полный,
розовощекий, походил на большого откормленного ребенка.
Миша повторил свой вопрос:
- Здесь не проплывали два мальчика на плоту?
- Плет? Что значит плет?
-Этокаклодка,-объяснилМишаипоказалруками,такой
четырехугольный, из бревен.
Иностранец радостно закивал головой.
- Понимайт, понимайт! - Он обернулся к женщине и произнескакое-то
иностранное слово, потомопятьрадостнозакивалголовой:-Плет.
Понимайт! От слова"плить","плавять".Понятно...Былиздесьдва
мальшик, пайонир, галстух. - Он тронулсвоюшею.-Пайонир,хорош
пайонир. Биль тут, биль.
- Когда?
- Ночевал. Не эта ночь, а после эта ночь. Вчера утром дальшеплить
на свой плет. Плет подчинял и поехал.
У Миши отлегло от сердца.Значит,ИгорьиСеваживы,здоровы,
ничего с ними не случилось. Вчера преспокойно сидели здесь, беседовали
с иностранцами, и происшествие на Халзином лугу их никак не коснулось.
Ну и прекрасно! Хоть с этим всевпорядке.Теперь-тоихнаверняка
можно будет догнать. Расстояние между нимибылодвадня,атеперь
только один. К вечеру и нагонят.
Из котелка распространялся аппетитный запах шоколада.
Мальчики бросали на котелок голодные взгляды.
Генка просто дрожал от жадности.
Женщина что-то сказала мужчине. Улыбаясь, он проговорил:
- Мальшики, кофей пить.
Вот еще! Станут они угощаться у буржуев! Мишаотрицательнокачнул
головой, продумываякакую-нибудьвежливуюформуотказа,ноГенка
прошептал:
- Давай обожрем капиталистов...
Мише это предложение показалось дельным. С ИгоремиСевойвсев
порядке, можно особенно не торопиться.
Поесть-то им все равно надо.А
если они будут сами варить обед, то потеряют еще больше времени.
Мальчики уселись вокруг костра.ТолькоЖердяйпродолжалстоять.
Стеснялся. В своей деревне он никогда не видел иностранцев. Миша велел
ему сесть, он присел накорточки,нонапорядочномрасстоянииот
костра.
Женщина разлила дымящийся напиток по металлическим стаканчикам.Из
кожаного несессера были извлеченыкрошечныеложечкиищипчикидля
сахара. Все это женщина проделала проворно, но молча,безулыбки.У
нее были коротко подстриженные волосы рыжеватогооттенка,ссильной
проседью. За очками вокруг глаз виднелась частая сеточка морщин.Руки
худые, загорелые, а на запястьях белые полоски.
"Кисти не загорели из-за браслетов, - подумал Миша, - браслетыона
оставила в гостинице. Боится, что ограбят".
На салфетке лежали тонюсенькиеломтикихлеба,намазанныечем-то
коричневым. Слава и Миша взяли по бутерброду и одинпередалиЖердяю.
Но Генка как накинулся на бутерброды, так уже не мог оторваться. Через
минуту салфетка была чиста. Славка его несколько разподталкивал,но
Генка словно осатанел. А ведь не обжора, не Кит,простоизголодался,
да и из озорства решил обожрать буржуев.
Впрочем, все проголодались. И этот маленький бутерброд, похожийна
папироснуюбумагу,толькораздразнилаппетит.Мальчикизабылио
деликатности, необходимой в отношениях спредставителямииностранной
державы.
Женщина не успевала намазыватьбутерброды.Мужчинаоткрылновую
банку консервов, затем сардины и, наконец,банкусгущенногомолока.
Все эторебятауничтожили,особенноженавалилисьонинахлеб.
Говорят,чтоиностранцыедятмалохлеба,новедьони-тоне
иностранцы.
По тому, как смущенно заглядывал иностранец в свой рюкзак и наконец
вывернулего,ребятапоняли,чтоиностранныезапасыуничтожены.
Впрочем, они уже были сыты. Даже несколькоосоловели.Имдремалось.
Ведь в лагере они привыкли спать после обеда. Миша посмотрелнасвой
"будильник" и сказал:
-Минутдвадцатьотдохнемипоедемдальше.Неудобносразу
смываться.
Отяжелевшие от еды, мальчики прилегли вокруг костра. Жердяйуселся
поудобнее.
20. Неожиданный поворот
-Комсомоль,-улыбаясь,сказалиностранец,показываяна
комсомольские значки ребят. - Ким... Интернациональ.
- Да, мы есть комсомольцы, - ответил Миша, думая, что если он будет
коверкать слова, то иностранец его скорее поймет.
- Карашо, карашо. Комсомоль -этокарашо,Интернациональ-это
карашо...
"Притворяешься, буржуазия несчастная! - подумал Миша. -Нелюбишь
ты ни комсомола, ни "Интернационала". Потом спросил:
- Путешествуете? Вояж?
- О да, да, - закивал головой иностранец, - мы есть путешественник.
Ходить, ездить. Россия карошая страна, красивая страна.