Бревенчатые избы,
крытые тесом и соломой, тянулись вдоль широкой, длиннойулицы.Дворы
обсажены ветлами. Высокие, могучие дубыгруппамиподва-тридерева
виднелись здесь и там. Возле новых выложенных на земле бревен валялась
желтоватая стружка.
Трубявгорн,отрядпрошагалпоулицеиостановилсявозле
сельсовета. Неподалеку стоял длинный пустой сарай. Это ибылбудущий
клуб.
Привлекаемые звуками трубы и видомшагающегоподеревнеотряда,
деревенскиемальчишкиидевчонкисбегалисьсовсехсторон.Кто
постарше, подошел ближе, малыши стояли в отдалении; засунувпальцыв
рот и тараща глаза, они смотрели на пионеров, хотя видели их уже нев
первый раз.
Почему-то не было Жердяя.
- Что же вы елок для клуба не принесли? - спросил Миша.
- Пошли мы утром в лес, а онкакзаверещит,какзастрекочет!-
ответил маленький чернявый паренек, по прозвищу "Муха".
- Кто - он?
- Известно... леший.
Пионеры засмеялись.
Муха боязливо оглянулся по сторонам:
- Вы не смейтесь. Грешно смеяться.
Кит, которому на этот раз не удалось остаться на кухне, сказал:
- Дрова, хворост, грибы вы небось собираете, не боитесь.
Муха качнул головой:
- То другое дело. Тогда лешиймолчит,несердится.Анаклуб,
видишь, не дает, не позволяет.
- И без вас обойдемся, - сказалМиша.-Славка,бегисосвоим
звеном за елками, а мы займемся книгами.
Книги раздавали долго. Каждый рассматривал свою, затем ту,которую
взял сосед. И, конечно, последняя нравилась больше. Книги с картинками
бралиохотно,отантирелигиозныхотказывались:"Мамкаувидит-
выбросит".
Подошлиещедвамальчика.Один,толстый,мордастый,сносом
кнопкой, - Сенька,сындеревенскоголавочникаЕрофеева,второй-
шестнадцатилетний,высокий,глуповатыйАкимка-балбес,еговерный
друг.
- А! - закричал Сенька.-Пионерыюные,головычугунные,сами
оловянные, черти окаянные!.. Это что? -Онвырвалуоднойдевочки
книгу. - Опять против бога?
Потом с заискивающей и в то же время нахальной улыбкой обратилсяк
Мише:
- Дал бы и мне почитать, а?
- Дать можно. Только не эту. Эту Вера берет.
Миша взял из рук Сеньки книгу и возвратил ее Вере.
-Подумаешь,Веркасопливая!-хмыкнулСенька.Потомехидно
спросил: - Что это вас так мало?
- В лагере остались, - ответил Миша.
- Знаем! Разбежались кто куда. Теперь не соберете.
- А ты и рад! - укоризненно заметил Муха.
- Помалкивай, Муха! - огрызнулся на негоСенька.-Тымнеплот
подавай, слышишь! Голову оторву.
- Не брал я твоего плота.
- Врешь, брал! Вместе с Жердяем и утащили. Своегонет,такчужое
воруете, жулье несчастное!
Начиная кое о чем догадываться, Миша спросил:
- Что за плот?
- Плот у меняугнали,-сердитопроговорилСенька.
-Угнали,
подлюги, и не говорят куда. Жулье!
- Почему ты думаешь, что это сделали именно они?
- Кому же больше! Жердяй -вор.БратегоКузьминаубил?Убил.
Наплачется теперь в тюрьме.
- Какой брат?.. Какого Кузьмина?.. -ничегонепонимая,спросил
Миша.
С радостным удивлением сплетника Сенька уставился на Мишу:
- А ты не знаешь?
- Ничего не знаю...
- Так ведь Николай, Жердяев брат, Кузьмина убил, -делаястрашное
лицо, сказал Сенька - Кузьмина, мужика нашегоодного.Изревольвера
застрелил. Как же вы не знаете? Там ужвсядеревнябыла.Идоктор
приезжал, и милиция. Уж их в город увезли -иКузьминамертвого,и
Николая, бандита этого.
- Когда это было, где? - в страшном волнении спросил Миша.
- Утром сегодня. На Халзином лугу. Там его Николай изастрелил.И
лодку куда-то запрятал. А еще активист считается! Все они,активисты,
- бандиты.
- А где Жердяй?
- Кто его знает? Дома сидит. Стыдно небось людям в глазасмотреть,
вот и сидит дома. А вы и не знаете ничего? Эх вы, пионеры-комсомольцы!
Пошли, Акимка.
Лузгая семечки, они вразвалку пошли поулице.Ошеломленный,Миша
растерянно глядел им вслед. Может быть, Сенька все наврал?
Но Муха печально проговорил:
- Это он верно рассказал. Николая в город увезли. На телеге.
Миша приказал Славке вести отряд в клуб, а сам побежал к Жердяю.
10. Загадочное убийство
ТолькотеперьМишаобратилвниманиенато,каквзбудоражена
деревня.
Везде стояли кучки крестьян, а возле лавки Ерофеева шумелабольшая
толпа. И по тому, как люди волновались, было видно,чтоговорятони
именно об этом загадочном убийстве. А оно было загадочным.
Трудно поверить, что НиколайубилКузьмина.Добрый,приветливый
человек! Всего несколько часов назад Миша виделНиколаяиКузьмина,
разговаривал с ними. Они стояли перед его глазами: Николай впотертой
солдатской шинели без хлястика, Кузьмин в старыхобрезанныхсапогах,
веслом отталкивающий лодку от берега. И это тихоеутро,первыелучи
солнца, свежий холодок реки, лилии меж зеленых листьев...
И зачем ему убивать Кузьмина? Миша не мог в это поверить. И с каким
злорадством говорил Сенька Ерофеев: "Все активисты - бандиты".
Рыбалины жили на краю деревни, в покосившейся избеподсоломенной
крышей. Концытонкихстропилторчалинаднейкрест-накрест.Два
крохотных оконца падали на завалинку. Дверь из грубо сколоченных досок
вела в холодные сени, где висели хомуты и уздечки, хотя ни лошади,ни
даже коровы у Рыбалиных не было. Они былибезлошадники,наибеднейшие
крестьяне.
- Здравствуйте, - сказал Миша, входя в избу.
Мать Жердяя, Мария Ивановна, худаяженщинасизможденнымлицом,
раздувала на загнетке огонь под черным чугунным горшком.Неразгибая
спины, она обернулась на Мишин голос, тупо посмотрела на него иснова
отвернулась к печке.
Жердяй тоже с безучастным видом посмотрел на Мишу и отвернулся.