— Ничего. Синяки — ерунда, сойдут. Теперь, когда приспичит, буду проверять, нет ли кого сзади.
— Между прочим, это не шутки. Тебе еще повезло, легко отделался. А если в следующий раз на меня нападут? Или на Монику?
Джо попытался сесть, но от усилия голова разболелась так резко, будто его снова ударили.
— Не спеши, — предостерегла Джина.
Джо лишь отмахнулся и попробовал снова.
— Ты права. Извини. В полицию звонить не стану, но вы с Моникой будьте настороже. В зале суда я хорошо разглядел этого типа и, если что, сразу узнаю. Еще раз увижу — просто так не отпущу.
Джина не ответила, но Джо видел, что она осталась недовольна. Переводя дыхание, Джо сел и осмотрелся. Раньше ему у Джины дома бывать не приходилось. Дом современный, типа коробки — стандартная планировка, яркие двери. У одной стены располагался небольшой стол, в центре которого красовалась ваза с единственным цветком. Здесь вся мебель была повернута в сторону камина, а не в сторону телевизора, скромно стоявшего в углу. Вокруг камина были расставлены свечи, а у другой стены находился книжный шкаф, полный томов с потрепанными корешками. Джо представил, как Джина сидит с ногами на диване, в одной руке бокал вина, в другой книга, и наслаждается покоем и уединением.
— Уютный у тебя дом, — прокомментировал Джо.
— Спасибо. — Джина окинула взглядом комнату. — Сначала мне здесь было немножко одиноко, а теперь никого сюда пускать и не хочется. Это мое собственное тихое убежище.
— Повезло, — произнес Джо. — Приятно, когда есть укромный уголок.
— Ну и что мисс Ридер думает по поводу нашего дела?
— Ничего особенного. Считает Тэрри Дэя свидетелем, заслуживающим доверия.
— Неужели рассказал, как Дэй выдавал себя за ветерана?
— Нет, я же не дурак. Просто закинул удочку — намекнул, что Тэрри тоже можно предложить в качестве подозреваемого. Она к этой идее отнеслась прохладно.
— Вызнать ничего не удалось?
— Случая не представилось. Занят был — никак очухаться не мог. И вообще, я не затем в паб пришел, чтобы информацию из нее вытягивать. Мы давние друзья, вот и все.
— Неужели правда все?
Джо улыбнулся:
— Ну, было пару раз…
— Вот уж от кого, а от нее не ожидала.
— Вообще–то, она совсем не такая, как в суде. Ким очень милая…
— Милая? — рассмеялась Джина. — Да, сильно тебе врезали!
— Сильно, но не до такой степени, — парировал Джо. — Спасибо, Джина, но я, наверное, пойду.
— Нет, останься, — произнесла Джина и вдруг покраснела. — Бывает, что такие травмы даром не проходят. Нужно, чтобы рядом кто–то был — на всякий случай.
— Спасибо, Джина, — со вздохом проговорил Джо. — Да, выпить сейчас не помешало бы.
Моника попыталась высвободиться. Она была привязана к металлическому стулу. Моника принялась его раскачивать, и ножки застучали по полу. Руки были крепко стянуты за спиной, а щиколотки привязаны веревками к ножкам стула. На глазах была повязка, от которой пахло по́том и грязью. Вся она была покрыта каким–то сором, который попадал в глаза. Но холодок страха пробегал по спине вовсе не от неудобства. Моника и представить не могла, что вечер закончится этим и произойдет нечто подобное.
За спиной у нее кто–то стоял. Моника попыталась развернуться, но тщетно. Она инстинктивно старалась определить направление, из которого исходит угроза. Послышались шаги и чье–то быстрое дыхание. Запахло по́том и алкоголем. Тут Моника занервничала.
— Кто вы?
Ответом было только эхо. Похоже, Моника находилась в каком–то большом пустом помещении, однако невдалеке слышался шум машин, а иногда голоса. Откуда–то долетала музыка, обрывки разговоров, песни — видимо, поблизости располагался ночной клуб.
Откуда–то долетала музыка, обрывки разговоров, песни — видимо, поблизости располагался ночной клуб. А потом раздались звуки, которые ни с чем невозможно перепутать — равномерный грохот поезда, время от времени сопровождаемый звуками громкоговорителя. А совсем близко проходили трамваи — похоже, на этом участке рельсы поворачивали, образуя угол.
Вдруг Моника вздрогнула — она почуяла еще один запах и сделала вывод, что рядом еще один человек. Причем пахло, судя по всему, женскими духами — какой–то неотчетливый цветочный аромат. И тут Моника вспомнила, как садилась в машину. Ее обхватила чья–то рука — сильная, но тонкая и мягкая. Мужские руки грубее.
— Кто вы? — повторила Моника, на этот раз тише, почти умоляюще. И чуть не подпрыгнула вместе со стулом, когда возле правого уха неожиданно раздался шепот. Действительно, говорила женщина:
— Здравствуй, Моника. — В голосе звучала холодная ярость, каждый отрывистый слог сочился злобой.
Из горла Моники невольно вырвался звук, похожий на хныканье. Она разозлилась на себя и снова принялась раскачивать стул. Надо взять себя в руки и не показывать слабость. Но, кем бы ни была эта женщина, она знала ее имя. Значит, Моника очутилась здесь не случайно, и это пугало еще больше. Тут она подумала о звонке от Ронни. По крайней мере, она решила, что это Ронни, — звонивший представился этим именем, однако голос показался Монике незнакомым. Тяжело дыша, она снова попыталась высвободиться. На глаза навернулись слезы, от которых намокла повязка.
— Зачем вы привезли меня сюда?
Раздался громкий, пронзительный смех, и снова от стен отразилось эхо. Нет, это определенно большое пустое помещение. Моника завертела головой, пытаясь определить, откуда донесся звук, но потом постаралась взять себя в руки. Необходимо собраться. Моника опустила подбородок и попыталась сосредоточиться. Но случившееся просто в голове не укладывалось — ее ударили и в полубессознательном состоянии выволокли из машины, а потом запихнули в припаркованный рядом фургон. Моника пыталась сопротивляться, но их было двое. Ей завязали глаза, связали руки и ноги. А потом привязали к стулу и оставили. Она понятия не имела, сколько прошло времени и какой опасности ждать. Монике постоянно казалось, что к ней подкрадываются, и она вздрагивала от шороха крыльев, капель, падающих на бетон, скрипа и позвякивания разболтавшейся металлической ограды. В траве раздавался шорох, будто там бегали грызуны.
Моника опять принялась бороться с веревками, но связали ее крепко.
— Мне нужно в туалет, — произнесла она, но, когда женщина за спиной рассмеялась, Моника поняла, что со стороны ее слова прозвучали как слабая и неубедительная попытка обмануть этих людей. Впрочем, так оно и было.
— Никто тебе не мешает, — со злобным смешком произнесла женщина. — Если хочешь, давай прямо здесь, только тебе самой это помешает.
— Когда?
— Потом.
Моника охнула и вздрогнула, почувствовав, что шеи коснулась чья–то рука. Пальцы были грубее, чем те, которые схватили ее в машине. Рука была мужская. Моника ощутила сухую, загрубевшую кожу. Прикосновение царапало. На шее выступил пот. Моника попыталась отпрянуть или хотя бы прикрыть шею, но потом поняла, что мужчина тянется вовсе не к ней, а к волосам. Палец провел по волоскам на шее, потом рука принялась перебирать пряди и пропускать их между пальцев. Моника определила это по едва ощущавшемуся натяжению. Потом рука провела по ее волосам сверху вниз, приглаживая их, и остановилась на уровне груди. Моника не удержалась и издала испуганный стон. Тут раздался еще один звук. Щелканье металлических лезвий.
— Что это? — спросила Моника, испугавшись еще больше.
Волосы натянулись сильнее. Моника охнула и услышала, как кто–то облизнул губы, а потом снова щелкнули лезвия, и натяжение ослабилось.