Это, конечно, не обязательно. Редкие монеты часто всплывают в неожиданных местах в неожиданное время. Их находят в старых сейфах или в потайных ящичках секретеров в старых английских домах. Правда, не часто. Но случается. Я знаю, что одна очень ценная монета была обнаружена в набитой конским волосом старой тахте, которую отдали в реставрацию. Эта тахта девяносто лет простояла в одной из комнат дома на Фолл‑ривер в Массачусетсе. И никто не знал, как монета там оказалась. Но, вообще говоря, в случае отсутствия родословной подозрение в краже будет очень сильным. Особенно в нашем штате.
Он посмотрел в потолок отсутствующим взглядом. Я посмотрел на него взглядом не столь отсутствующим. Он выглядел как человек, которому можно доверить секрет – если это секрет его собственный.
Он медленно перевел глаза с потолка на меня и сказал:
– Пять долларов, пожалуйста.
– А? – переспросил я.
– Пять долларов, пожалуйста.
– За что?
– Не притворяйтесь наивным, мистер Марлоу. Эти сведения вы могли добыть в любой общественной библиотеке. Вы же предпочли прийти сюда и отнимать у меня время, заставляя излагать вам легкодоступную информацию. За это я беру пять долларов.
– Предположим, я не заплачу.
Он откинулся назад и закрыл глаза. Слабая улыбка заиграла в уголках его губ.
– Заплатите, – сказал он.
Я заплатил. Я вынул пятидолларовую банкноту из бумажника и приподнялся с кресла, чтобы аккуратно положить перед ним. Я погладил банкноту кончиками пальцев, как котенка.
– Пять долларов, мистер Морнингстар, – сказал я.
Он открыл глаза и посмотрел на банкноту. Он улыбнулся.
– А теперь давайте поговорим о дублоне Брэшера, который кто‑то пытался продать вам.
Его глаза чуть расширились.
– О! А что, кто‑то пытался продать мне дублон Брэшера? И зачем же им это понадобилось?
– Затем что они нуждались в деньгах, – сказал я. – И они не хотели, чтобы им задавали слишком много вопросов. Они знали или разузнали, что вы занимаетесь этими делами и что здание, в котором находится ваш офис, – это грязный притон, где может происходить все, что угодно. Они знали, что ваша контора расположена в самом центре коридора и что вы – весьма пожилой человек, который вряд ли станет совершать лишние телодвижения – по состоянию здоровья.
– Похоже, они знали очень много, – сухо заметил Элиша Морнингстар.
– Только то, что им было необходимо для дела. Так же, как вы и я. Тем более что разузнать все это несложно.
Он залез мизинцем в ухо, поковырялся там и извлек кусочек серы на ногте. Затем небрежно вытер палец о пиджак.
– И вы заключили это только потому, что я позвонил миссис Мердок и спросил, не продается ли дублон Брэшера?
– Именно. Она и сама так полагает. И это логично. Как я уже говорил, вы должны были знать, что монета не продается. Если вы мало‑мальски ориентируетесь в этих делах. А я вижу, вы ориентируетесь.
Он чуть наклонил голову, не более чем на дюйм. Он не то чтобы улыбался, но выглядел довольным, насколько может выглядеть довольным человек в таком воротничке.
– Вам предлагают монету, – продолжил я, – при подозрительных обстоятельствах. И вы не прочь купить ее – но недорого. Но вы хотите знать, откуда она. Правда, если бы вы даже убедились, что монета краденая, то все равно купили бы ее, если бы смогли выторговать по дешевке.
– А я смог бы, да? – Он как будто несколько скис.
– Конечно, если вы толковый перекупщик. А я полагаю, вы именно такой. Покупая монету задешево, вы в то же время страхуете прежнего владельца от окончательной потери. Он всегда будет рад переплатить вам за возвращение дублона.
Он всегда будет рад переплатить вам за возвращение дублона. Так всегда делается.
– Значит, Брэшер Мердока похищен, – резко сказал он.
– Не цитируйте меня, – попросил я. – Это страшная тайна.
Он чуть было не принялся ковырять в носу. Но вовремя спохватился. И вместо этого зажмурился и резким движением вырвал волосок из ноздри. Он поднес его к глазам и принялся внимательно рассматривать. Потом посмотрел мимо него на меня и спросил:
– А сколько даст хозяин за возвращение монеты?
Я подался вперед и подарил его туманным взглядом.
– Тысячу. А сколько дали вы?
– Мне кажется, вы очень смышленый молодой человек, – сказал старик. Потом он весь скривился, подбородок его затрясся, и грудь заколыхалась вперед‑назад; раздались звуки, какие издает выздоравливающий после тяжелой ангины кочет, пытаясь кукарекать.
Мистер Морнингстар смеялся.
Потом смолк. Лицо его снова разгладилось, и глаза открылись – черные, хитрые, проницательные.
– Восемьсот, – сказал он. – Восемьсот за не бывший в обращении дублон Брэшера. – Он фыркнул.
– Чудненько. Монета при вас? Вы остаетесь при двухстах чистой прибыли. Удачное дельце: быстрый оборот, приличный доход – и никакой головной боли.
– Она не здесь, – сказал он. – Вы что, меня дураком считаете? – Старик вытащил из жилетного кармашка старинные серебряные часы на черной цепочке и скосил на них глаза. – Скажем, завтра в одиннадцать утра. Приходите с деньгами. Есть у меня монета, нету ли – но вы мне симпатичны, и я организую это дело.
– Договорились. – Я поднялся с кресла. – Однако мне еще надо получить деньги.
– Не новенькими банкнотами, пожалуйста, – почти мечтательно сказал он. – Двадцатидолларовыми бумажками. Если случайно попадется одна‑другая пятидесятидолларовая – не страшно.
Я усмехнулся и направился к двери. На полпути я повернулся, подошел к столу и оперся на него ладонями.
– Как она выглядела?
Его взгляд стал пустым.
– Девушка, которая продала вам монету.
Его взгляд стал еще более пустым.
– О'кей, – сказал я. – Это была не девушка. У нее был сообщник. Как он выглядел?
Он поджал губы и снова сложил кончики пальцев вместе.
– Это был мужчина средних лет, коренастый, ростом около пяти футов семи дюймов и весом около ста семидесяти фунтов. Он представился Смитом. На нем был синий костюм, черные ботинки и зеленые рубашка и галстук. Из кармашка торчал коричневый носовой платок. Волосы темные с проседью. На макушке – лысина размером с долларовую монету, на щеке внизу – шрам длиной в два дюйма. Кажется, слева. Да, слева.
– Неплохо, – сказал я. – Как насчет дырки в правом носке?
– Я забыл снять с него ботинки.
– Вопиющая беспечность с вашей стороны.
Он ничего не ответил. Мы просто смотрели друг на друга – пытливо и немного враждебно, как новые соседи. Потом он снова рассмеялся. Пять долларов, что я дал ему, так и лежали на столе перед ним. Я быстро протянул руку и взял их.
– Они вам не понадобятся, – сказал я, – раз уж речь зашла о тысячах.
Он резко оборвал смех. Потом пожал плечами.
– Завтра в одиннадцать, – сказал он. – И без фокусов, мистер Марлоу. Не думайте, что я не сумею защитить себя.
– Надеюсь, сумеете, – ответил я. – Потому как играете сейчас с огнем.
Я прошел в пустую приемную, открыл дверь и закрыл ее, не выходя из комнаты. В коридоре должны были раздаться мои шаги, но его дверь была закрыта, а каучуковые подошвы моих ботинок не производили много шума.