Власти штата заплатят пять тысяч долларов за любую информацию, которая может привести к аресту Джона Монтегю Толбота, – он улыбнулся мне. – Монтегю, да? Думаю, мне это нравится больше, чем Сесл.
– Давай, продолжай, – холодно сказал я.
– Они, должно быть, открыли охотничий сезон на мистера Толбота, продолжал Яблонски. – И хотят заполучить его живым или мертвым – все равно в каком виде. А генерал Рутвен удвоил награду.
– Десять тысяч долларов? – спросил я.
– Десять тысяч.
– Скряга, – проворчал я.
– По последним подсчетам, старик Рутвен стоит двести восемьдесят пять миллионов долларов. Он мог бы предложить и больше, – рассудительно согласился Яблонски. – Итого, пятнадцать тысяч. А что такое пятнадцать тысяч?
– Продолжайте, – потребовала девушка.
– Он сможет получить свою дочку обратно за пятьдесят тысяч баков", невозмутимо сказал Яблонски.
– Пятьдесят тысяч! – Девушка задохнулась от изумления. Будь она такой же бедной, как я, то я еще понял бы ее изумление.
Яблонски кивнул:
– Плюс, конечно, еще пятнадцать тысяч, которые я как примерный гражданин получу за выдачу Толбота.
– Кто вы? – вопросила девушка дрожащим голосом. Казалось, она не может больше выносить этого. – Кто вы?
– Я парень, который хочет... дайте сообразить... Да, шестьдесят пять тысяч баков.
– Но это же вымогательство!
– Вымогательство? – удивленно переспросил Яблонски. – Вам надо получше ознакомиться с законами, девушка. С точки зрения закона деньги, полученные в результате вымогательства, – это взятка за молчание, это деньги, полученные путем угрозы рассказать всем, каким негодяем является лицо, подвергшееся вымогательству. Генералу Рутвену есть что скрывать?
Сомневаюсь. Вы также можете сказать, что вымогательство – это требование денег путем угрозы. А где здесь угроза? Я не угрожаю вам. Если ваш старик не заплатит, я просто уйду и оставлю вас здесь с Толботом. Кто сможет упрекнуть меня? Я боюсь Толбота. Он – опасный человек, он – убийца.
– Но тогда вы не получите ничего.
– Получу, – чувствовалось, что Яблонски доволен. Я пытался представить себе ситуацию, в которой этот человек суетился бы или чувствовал бы себя неуверенно, но не мог. – Это была всего лишь угроза.
Ваш старик не осмелится поставить на то, что я не поступлю таким образом.
Он заплатит в лучшем виде.
– Похищение преследуется по федеральным законам, – медленно начала девушка.
– Да, – весело согласился Яблонски, – электрический стул или газовая камера, но это – для Толбота: он похитил вас, а я говорю лишь о том, что уйду, оставив вас с ним. Никакого похищения. – Его голос зазвучал твердо.
– В каком отеле остановился ваш отец?
– Он не в отеле, – ровным и безжизненным голосом ответила девушка. Он на Х‑13.
– Изъясняйтесь попонятней, – отрывисто потребовал Яблонски.
– Х‑13 – это одна из его нефтяных вышек, она расположена в заливе, двадцать, может, пятнадцать миль отсюда.
– В заливе? Вы имеете в виду одну из этих плавучих платформ для бурения на нефть? Я думал, что они стоят в дельтах рек в Луизиане.
– Они теперь везде – в Миссисипи, Алабаме и Флориде. У папы есть одна около Ки‑Уэста. И они не плавают, они... Да какая разница! Он на Х‑13. – И телефонной связи с ним нет?
– Есть, подводный кабель и радиосвязь из офиса на берегу.
– О радиосвязи не может быть и речи. Слишком многие могут подслушать.
Позвоним по телефону. Просто попросим оператора соединить нас с Х‑13.
Ладно?
Она молча кивнула. Яблонски подошел к телефону, попросил оператора коммутатора мотеля соединить его с телефонной станцией, затем попросил соединить его с Х‑13 и стал, насвистывая, ждать ответа. Внезапно в голову ему пришла какая‑то мысль.
– На чем ваш отец добирается до вышки?
– На катере или вертолете. Обычно на вертолете.
– А в каком отеле он останавливается на берегу?
– Он не останавливается в отеле. Он останавливается в обычном фамильном доме. Он постоянно арендует участок земли в двух милях к югу от Марбл‑Спрингз.
Яблонски кивнул и снова засвистел. Отсутствующим взглядом он смотрел куда‑то в потолок, но когда я в порядке эксперимента чуть двинул ногой, он моментально глянул на меня. Мери Рутвен заметила мое движение и моментальное переключение внимания Яблонски, и на какое‑то мгновение наши глаза встретились. В ее глазах не было симпатии, по я немного поиграл воображением, и мне показалось, что я заметил в ее глазах проблеск симпатии. Мы находились в одной лодке и быстро тонули.
Свист прекратился. На звонок ответили, и Яблонски сказал:
– Я хочу поговорить с генералом Рутвеном. Срочно. Речь идет о... Понимаю, понимаю.
– Он положил трубку и посмотрел на Мери Рутвен. – Ваш отец уехал с Х‑13 в четыре часа вечера и пока не вернулся. Они сказали, что он не вернется, пока не найдут вас. Похоже, голос крови нефтью не заглушить. Это облегчает мне жизнь.
Он набрал номер, который ему дали люди с нефтяной вышки, и снова попросил подозвать генерала. Его соединили с генералом Рутвеном почти сразу, и он, не теряя времени, взял быка за рога.
– Генерал Блэр Рутвен? У меня есть для вас новости, генерал. Хорошие и плохие. Рядом со мной ваша дочь – это хорошие новости. Плохие же заключаются в том, что ее возвращение обойдется вам в пятьдесят тысяч баков, – Яблонски замолчал и стал слушать, покачивая маузером на указательном пальце и, как всегда, улыбаясь.
– Нет, генерал, я не Толбот, но Толбот со мной. Я убедил его, что весьма бесчеловечно далее разлучать отца и дочь. Вы знаете Толбота, генерал, или слышали о нем. Мне стоило трудов уговорить его. Трудов на пятьдесят тысяч долларов.
Внезапно улыбка исчезла с его лица, и оно сделалось мрачным, неприветливым и суровым. Настоящим лицом Яблонски. Он снова заговорил еще более снисходительным и низким голосом. Складывалось впечатление, что он выговаривает нашалившему ребенку:
– Знаете что, генерал, я только что услышал странный легкий щелчок, такой, какой можно слышать на линии, когда какой‑нибудь самоуверенный и любопытный наглец снимает трубку спаренного телефона и подслушивает или когда кто‑нибудь включает магнитофон. Я не желаю, чтобы нас подслушивали, и никаких записей частных разговоров. Вам это тоже не нужно, если вы хотите снова увидеть вашу дочь... Вот так лучше. Не вздумайте приказывать связаться с полицией по другому телефону и попросить их проследить, откуда звонят. Нас не будет здесь уже через две минуты. Так каков ваш ответ?
Только побыстрее.
Яблонски немного помолчал, а потом весело рассмеялся:
– Угрозы, генерал? Вымогательство? Похищение? Не будьте столь глупым, генерал. Нет такого закона, в котором записано, что человек не может убежать от жестокого убийцы, даже если этот жестокий убийца похитил человека. Я просто уйду и оставлю их вдвоем. Послушайте, вы что – торгуетесь за жизнь вашей дочери? Она что – не стоит одной пятнадцатой процента того, что вы имеете? Так‑то ее ценит любящий отец. Она слушает все это, генерал.
Интересно, что она думает о вас, а? Вы хотите пожертвовать ею ради пистона от старого ботинка – именно столько для вас значат пятьдесят тысяч.