Вспомнив некстати, что в древние времена цари убивали гонцов, принесших дурные известия, я робко ответила:
- С Эдуардом случилась небольшая неприятность, он не может сам ответить, но у меня в руках его барсетка, тут полно денег, скажите адрес, сейчас привезу.
- Все ясно, - констатировала дама, - опять налакался и в вытрезвитель угодил. Валяйте приезжайте. Улица Речная, дом девять, квартира семнадцать. Это...
- Спасибо, я хорошо знаю это место.
В ухо понеслись короткие гудки. Я вышла из ванной и обнаружила в прихожей на коврике целую кучу ботинок и сапог. Из кухни раздались взрывы хохота, Кирюшка и Лизавета собрали друзей.
Решив ничего не говорить детям, я осторожно вытащила из шкафа беличью шубку и новые сапоги на меху. Немного не по погоде, но Эдик, судя по всему, богатый человек, а его супруга, если вспомнить капризный голосок, та еще фря. Нет уж, лучше я вспотею в шубе...
Дети громко хохотали. Очевидно, они добрались до торта. Я аккуратно прикрыла за собой дверь. Речная улица в двух шагах отсюда, первый поворот направо у светофора, можно не садиться в машину, а пробежаться на своих двоих...
Девятый дом ничем не отличался от своих собратьев, такая же блочная башня, а в подъезде не нашлось ни лифтера, ни охранника. Значит, Эдик не такой крутой, каким хотел казаться, или он разбогател недавно. Насколько я знаю, достигнув определенного финансового благополучия, люди первым делом приобретают престижное жилье, здесь же не было даже домофона.
Зато женщина, распахнувшая дверь, выглядела сногсшибательно. Высокая блондинка с осиной талией и большой грудью, обтянутой ярко-красным свитером. Он заканчивался прямо под аппетитным бюстом, потом виднелась полоска голой кожи, пупок с золотым колечком, еще ниже начинались узенькие черные брючки, обрывавшиеся в десяти сантиметрах выше щиколотки.
- Давайте, - бесцеремонно велела она и протянула руку.
Я оглядела ее ярко накрашенное лицо, белые волосы с просвечивающей у корней чернотой и отдала барсетку. Жена Малевича открыла сумочку, присвистнула и сказала:
- Надеюсь, здесь вся сумма. Имейте в виду, я отлично знаю, сколько у Эдьки было баксов с собой.
Я прищурилась и довольно зло ответила:
- Если бы я хотела вас обворовать, то утащила бы все разом!
- Ну ладно, не лезь в бутылку, - миролюбиво ответила девица.
Она казалась очень молодой, лет двадцати, не больше. Густая тушь, черные брови, огненные щеки и кровавые губы не скрывали ее возраст. Порывшись пальцами с отвратительно длинными ногтями в отделении, набитом деньгами, девчонка выудила сторублевую бумажку и царским жестом протянула ее мне:
- Это за услуги, надеюсь, хватит.
Черная волна злобы поднялась из желудка и заполнила мою голову.
- Детка, - процедила я сквозь зубы, - ты бы хоть поинтересовалась, что с Эдуардом!
- Подумаешь, - фыркнула любящая женушка, - эка невидаль! Опять надрался и в вытрезвитель попал, еще хорошо, что не в ментовку!
- Нет, - медленно ответила я, - он, как ты выражаешься, в ментовке!
Девчонка подпрыгнула:
- Ну блин! В каком отделении? Это же опять надо туда бабки тащить!
Понимая, что иного выхода нет, я брякнула:
- Нет, деньгами тут не поможешь, дело очень серьезное.
- Под уголовную статью попал! - всплеснула руками супруга. - Знаем, проходили! Неделю тому назад он долбанул одного мента кулаком по зубам! Ну вы не поверите, сколько содрали! До сих пор вздрагиваю!
- Эдик мертв, - тихо сказала я.
- Как? - отшатнулась девчонка. - Что вы имеете в виду?
- Его убили сегодня в ресторане "Макдоналдс", странно, что никто из милиции не сообщил вам о случившемся.
- Что вы имеете в виду?
- Его убили сегодня в ресторане "Макдоналдс", странно, что никто из милиции не сообщил вам о случившемся.
- Ничего не понимаю, - трясла головой госпожа Малевич, - просто ничегошеньки. Вы имеете в виду, что он напился в ресторане, как труп?
- Нет, - жестко ответила я, - он на самом деле труп.
- Ой! - взвизгнула девица, закатила глаза и рухнула на пол.
Я захлопнула дверь и побежала искать кухню. Квартира была маленькой, неудобной, с узким крохотным коридором и пятиметровым пищеблоком. Оборудован он оказался старенькой мебелью, затрапезным холодильничком "Минск" и электроплитой российского производства.
Не найдя никаких лекарств, я набрала в чашку холодной воды и брызнула на лицо госпожи Малевич, но та не подавала признаков жизни. Слегка испугавшись, я намочила полотенце и стала тереть щеки и лоб девчонки. Светло-зеленая махровая ткань стала разноцветной, боевая раскраска смылась, из-под нее появилось бледненькое личико, слегка простоватое, но милое, с пухлыми губками, которым совершенно не нужна помада.
- Не надо, - прошептала госпожа Малевич, пытаясь сесть, - перестаньте возить по моему лицу тряпкой.
Спустя десять минут мы сидели на крохотной кухоньке, опершись локтями о стол, мадам Малевич причитала:
- Боже! Что теперь со мной будет! Катастрофа! Квартира оплачена только до декабря, денег никаких нет!
- Там в барсетке тысяча долларов и еще рублями много, - тихо сказала я.
- Ерунда, - ныла девчонка, - еле-еле хватит на месяц кое-как перебиться. А потом мне куда?
На улицу, да? Чем платить за жилплощадь? На что одеваться! Ну, Эдик, ну, свинья!
Я с искренним удивлением смотрела на девчонку. Говорят, что каждый народ заслуживает своего вождя, а всякий муж получает ту жену, которой достоин. Интересно, за какие грехи наградил Эдика бог этим чудовищем.
- Вы бы хоть позвонили в милицию, - вырвалось у меня, - сейчас телефон дам!
- Зачем? - взвизгнула девчонка. - Терпеть не могу ментов!
- Они все равно к вам придут!
- Зачем? - тупо спросила девица.
- Ну как же? Обязательно.
- Да зачем?
Я растерялась.
- Показания снять, и потом, вы же его хоронить будете?
- Это еще зачем?
Тут я совсем онемела.
- И не подумаю даже, - неслась дальше девчонка. - Похороны! Еще скажите про поминки! Знаю, знаю, сколько денег выбросить надо! У нас, когда дед перекинулся, мать-дура всю сберкнижку на идиотство растратила, мигом по ветру пустила все, что долго собирали: гроб дорогущий зачем-то заказала, оркестр, водка ящиками! Лучше бы о живых подумала. Этот-то все равно уже помер!
Я лишь хлопала глазами. С подобными экземплярами мне еще не приходилось сталкиваться. Неудивительно, что несчастный Эдька пил горькую. Странно, что не употреблял наркотики, живя возле этой гарпии.
Не замечая произведенного впечатления, девица вопила дальше:
- И вообще, почему я? Пусть его Гема закапывает, ей больше моего досталось!
Странное имя Гема резануло мне слух, и в мозгу забрезжил лучик света.
- Погоди, ты не его жена?
- Нет, конечно, - фыркнула девица.
- Почему же тогда велела сюда приехать с барсеткой?
- Потому что этот козел здесь последнее время жил, - в сердцах воскликнула девчонка. - Обещал, блин, алмазные горы. "Погоди, душечка, на золоте кушать станешь". Как же! Умер и оставил меня нищей! Между прочим, с работы из-за него уволилась! Вот уж повезло так повезло!
- Тебя как зовут?
- Лена, - ответила девица и вытащила пачку " Парламента".