– Ведь ты подаешь дурной пример.
– Все когда‑то бывает в первый раз, а как тебе наш новый друг из Лондона?
– Да уж не так, как тебе. У меня нет твоих предубеждений.
– Каких это предубеждений?
– Против начальства… против англичан… против… – Секунду помедлив, она спросила: – Продолжать?
– Мне кажется, я все еще выше тебя по должности.
– И что?
– Могу привлечь тебя за несоблюдение субординации.
– И до колик насмешить руководство?
Он замолчал, признавая себя побежденным. Либо она с годами стала более развязной и дерзкой, либо он сдает и становится тугодумом. Наверное, и то и другое.
– Как думаешь, мы сможем уговорить этих лабораторных магов выйти на работу в субботу? – спросил он.
– Посмотрим.
– А как насчет Рэя Даффа? Одно твое слово, и он все сделает.
– А мне в благодарность придется провести весь день, разъезжая с ним в его крошечной провонявшей машине?
– Зато конструкция считается классической.
– Он не устает мне об этом твердить.
– Он же восстановил ее буквально из хлама… – Ребус слышал, как она вздохнула. – Так ты его попросишь?
– Попрошу. А ты посвятишь сегодняшний вечер возлияниям?
– Сегодня я в ночной смене.
– Сразу после похорон?
– Кто‑то ведь должен нести вахту.
– Зуб даю, ты сам напросился.
Он не ответил, а, помолчав, спросил, каковы ее планы.
– Мечтаю добраться до подушки. Хочу встать завтра пораньше и со свежей головой. В общем, быть готовой к маршу.
– А что тебе поручили?
Она засмеялась.
– Я не работаю завтра, Джон, – я иду на марш по своей воле.
– Вот это да, черт побери.
– Тебе тоже не мешало бы поучаствовать.
– Да ну? Без меня, конечно, там не обойдутся! Лучше уж в знак протеста останусь дома.
– Какого еще протеста?
– Против Боба Гелдофа, будь он проклят. – Она снова рассмеялась прямо ему в ухо. – Если соберется куча народу, будет впечатление, что это его заслуга. Так не годится, Шивон. Хорошенько подумай, прежде чем принимать в этом участие.
– Я пойду туда, Джон. Помимо всего, я хочу повидаться со своими родителями.
– Со своими?…
– Они уже едут сюда из Лондона – и не из‑за того, к чему призывает Гелдоф.
– Они собираются принять участие в марше?
– Да.
– А я смогу с ними повидаться?
– Нет.
– Почему?
– Потому что ты именно такой коп, каким я им представляюсь в жутких снах.
Тут бы он должен был рассмеяться, но понял, что шутит она лишь наполовину.
– Хороший довод, – буркнул он.
– Ты сумел избавиться от босса? – спросила она, чтобы сменить тему.
– Расстался с ним на парковке для прислуги.
– Не шути – ведь у них в «Глениглсе» и вправду есть такая парковка. Он тебе посигналил на прощанье?
– А как сама думаешь?
– Наверняка посигналил. Поварившись в здешнем котле, он десяток лет скинул!
– К тому же дал возможность ребятам в участке отдохнуть от него.
– В общем, всем повезло. – Помолчав, она спросила: – Думаешь попытаться?
– О чем ты?
– О Сириле Коллере. Тебе ведь еще целую неделю гулять без поводка.
– Вот, оказывается, за кого ты меня держишь!
– Джон, тебе ведь всего год до пенсии.
– Вот, оказывается, за кого ты меня держишь!
– Джон, тебе ведь всего год до пенсии. Я знаю, ты хочешь сделать последнюю попытку разобраться с Кафферти…
– Тебе кажется, что ты еще и видишь меня насквозь.
– Послушай, я просто хочу…
– Знаю и чрезвычайно тронут.
– Ты что, и вправду думаешь, что виноват Кафферти?
– Если Кафферти не виноват, он сам будет искать виновного. Послушай, если родители тебя достанут… – Вот настала и его очередь сменить тему. – Пришли мне сообщение на мобильник, и мы встретимся, чтобы выпить.
– Договорились. Поставь прямо сейчас диск «Элбоу».
– Здорово придумала. Созвонимся.
Ребус выключил телефон и сделал то, что ему посоветовали.
Заграждения устанавливались повсюду. За мостом Георга IV и вдоль всей Принсез‑стрит суетились рабочие. Дорожно‑ремонтные и строительные работы были приостановлены, леса разобраны, поскольку их части могли быть использованы демонстрантами как метательные снаряды. Почтовые ящики наглухо запечатали, а витрины некоторых магазинов забрали досками. Финансовые учреждения получили предупреждения и соответствующий инструктаж – сотрудников просили не надевать форменной одежды, чтобы не становиться мишенью для толпы. Для вечера пятницы было необычайно тихо. Центральные улицы патрулировали полицейские фургоны; их ветровые стекла были защищены металлическими сетками. Еще больше полицейских фургонов было припарковано на неосвещенных боковых улицах. Сидящие в них полицейские, одетые в спецкостюмы, потешались друг над другом и рассказывали истории о прошлых мероприятиях подобного рода. Некоторые ветераны полиции еще помнили последнюю волну шахтерских забастовок. Другие рассказывали о более поздних баталиях. Они в шутку пугали друг друга слухами о грядущем нашествии итальянских анархистов.
– Генуя их закалила.
– Это как раз то, что нам нужно, правда, парни?
Бравада, нервозность, служебная сплоченность. Разговоры сразу смолкают, как только в эфир выходит полицейское радио.
Дежурные полицейские в ярко‑желтых куртках циркулировали по железнодорожному вокзалу, тоже перекрытому заграждениями. У некоторых офицеров в руках были видеокамеры, на которые они снимали прибывающих на лондонском поезде антиглобалистов. Их не стоило труда опознать по громогласным выкрикам, рюкзакам на спинах, футболкам с эмблемами, слоганами и значками, по специфическим браслетам на запястьях, по флагам и транспарантам в руках, по мешковатым брюкам, камуфляжным курткам, туристским бутсам. Как сообщала информационная служба, автобусы, набитые противниками глобализации, двигались из южных районов Англии. По предварительным оценкам, в путь отправилось около пятидесяти тысяч человек. В более поздних сводках говорилось уже о ста тысячах. И это помимо туристов, наводняющих в летнее время Эдинбург.
Где‑то в городе размещался штаб, откуда должны были поступать сигналы к началу маршей и митингов противников «Большой восьмерки». Их готовилась конвоировать полиция, возможно и конная. Плюс большое количества кинологов с собаками, включая тех четырех, что несли дежурство в главном вестибюле вокзала Уэверли. План был очень прост: показать силу. Пусть потенциальные бунтари видят, с кем им придется иметь дело. Щиты, дубинки, наручники; лошади, собаки, патрульные фургоны.
Численное превосходство.
Оснащенность и вооружение.
Тактика.
В прошлом Эдинбург выдержал не одну вражескую атаку. Жители укрывались за стенами и воротами, а когда в них образовывались бреши, уходили по узким туннелям, прорытым под замком и главной улицей, оставляя врагу пустой город и тем обесценивая его победу. Это был талант, который и теперь проявляется во время ежегодных Августовских фестивалей.