– Не все пенсионеры умеют так бережно расходовать свои денежки, как ты, приятель.
Гиссинг тем временем допил свое виски и сделал бармену знак повторить.
– А ведь этот субъект мог бы нам помочь, – обронил он.
– Помочь нам! – удивленно повторил Аллан. – В чем?
– В еще одном налете на Первый Каледонский банк, – пояснил профессор, глядя в свой пустой бокал. – Тогда мы все были бы настоящими борцами за правое дело.
– За какое дело? – не удержался Майк, который в последние несколько минут был очень занят, стараясь унять сердцебиение и привести в порядок дыхание. С тех пор как он в последний раз встречался с Кэллоуэем, прошло много лет – почти два десятилетия или около того, и его школьный знакомый сильно изменился. Сегодняшний Чиб излучал угрозу и уверенность в собственной безнаказанности.
– За возвращение хотя бы нескольких замечательных картин, которые томятся в плену бездушного капитала, – ухмыльнулся Гиссинг, рассеянно кивая официантке, принесшей новую порцию виски. – Неверные владели ими слишком долго. Настала пора начать новый крестовый поход за Искусство.
– Мне нравится ход ваших мыслей, профессор, – Майк улыбнулся.
– А почему именно Первый Каледонский? – жалобно спросил Аллан. – Разве мало других банков?
– Мистер Кэллоуэй, по‑видимому, там уже бывал, – пояснил Гиссинг. – А это немаловажно для успеха предприятия. Ты говоришь – вы учились в одной школе, Майк?
– И в одном классе, – подтвердил он. – Чиб был из тех парней, с которыми все хотят водиться.
– Только водиться или быть такими, как они?
– Наверное, вы правы. – Майк медленно кивнул. – Обладать подобной… властью довольно приятно.
– Власть, основанная на страхе, яйца выеденного не стоит, – возразил Гиссинг и, повернувшись к официантке, которая как раз забирала со столика его пустой стакан, спросил, часто ли Кэллоуэй бывает в «Вечерней звезде».
– Время от времени, – ответила официантка.
Ее выговор показался Майку южноафриканским.
– Чиб дает хорошие чаевые? – в свою очередь поинтересовался он.
Вопрос официантке не понравился.
– Послушайте, я здесь просто работаю, и…
– Мы не из полиции, – поспешил успокоить ее Майк. – Ничего такого, просто любопытно.
– Вообще не дает, – призналась официантка и быстро ушла.
– Неплохая фигурка, – заметил Аллан, когда она отошла достаточно далеко и не могла его слышать.
– Почти такая же, как у нашей замечательной Лауры Стэнтон, – добавил Гиссинг и подмигнул Майку. В ответ тот только покачал головой и сказал, что выйдет на улицу покурить.
– Я с тобой. Угостишь?.. – тотчас встрепенулся Аллан.
– Бросаете старика одного? – шутливо заметил Гиссинг, открывая каталог на первой странице. – Ладно, валите. Как‑нибудь переживу.
Выйдя из дверей, Майк и Аллан поднялись по ступенькам, которые вели на улицу из полуподвального бара. Темнота наступила совсем недавно, и по мостовой сновали в поисках пассажиров многочисленные такси. Увы, вечером в середине недели клиентов было гораздо меньше, чем свободных машин.
– Ставлю фунт против пенни: профессор один не останется, – заметил Аллан. – Вот увидишь, когда мы вернемся, он будет надоедать своими разговорами кому‑нибудь еще.
Майк дал прикурить Аллану, потом закурил сам и глубоко затянулся.
Майк дал прикурить Аллану, потом закурил сам и глубоко затянулся. В последнее время ему удалось сократить ежедневную дозу никотина до четырех‑пяти сигарет, но совсем бросить он так и не смог. Аллан, насколько он знал, курил только вместе с кем‑нибудь – так сказать, за компанию.
Ни Кэллоуэя, ни его спутников на улице уже не было. Впрочем, они могли сидеть в любом из многочисленных баров, которых здесь хватало. Почему‑то Майку вспомнились школьные навесы для велосипедов. Там, где он учился, и в самом деле были такие навесы‑стоянки, которые, впрочем, чаще служили в качестве места, где можно было просто посидеть и поболтать с друзьями. За навесами во время перемен и обеденных перерывов собирались курильщики во главе с Чибом, который уже тогда был признанным вожаком местной шпаны. В кармане у него всегда была свежая пачка, которую он торжественно вскрывал и распродавал сигареты поштучно – по завышенной цене, естественно. Прикурить от зажигалки Чиба стоило еще несколько пенсов.
Майк в те времена еще не курил, но старался держаться поближе к курильщикам в надежде, что его рано или поздно станут считать своим, но этого так и не произошло.
– Что‑то сегодня совсем не видно туристов, – заметил Аллан, стряхивая пепел. – Я часто спрашиваю себя, что они думают об Эдинбурге, каким он им кажется. Мы‑то, здешние, живем, поэтому нам трудно взглянуть на город со стороны.
– Дело в том, Аллан, что здесь живем не только мы, но и Чиб Кэллоуэй, и ему подобные. Порой мне начинает казаться, что существуют два Эдинбурга, объединенные одной нервной системой.
Аллан погрозил ему пальцем:
– Я знаю, что навело тебя на подобные мысли. Признайся, ты ведь видел вчерашнюю программу по Четвертому каналу? Ту самую, в которой показывали сиамских близнецов?..
– Да, ухватил самый конец, – согласился Майк.
– Теперь понятно… – Аллан вздохнул. – Ты такой же, как я: слишком много думаешь и слишком много смотришь телевизор. И даже если мы с тобой доживем до маразма, нам все равно будет непонятно, почему мы не сумели сделать в жизни большего.
– Спасибо на добром слове, дружище.
– Ты понял, что я имею в виду, да? Взять хотя бы меня: если бы у меня было столько же денег, сколько у тебя, я бы катался по Карибскому морю на роскошной яхте и садился на собственном вертолете на крышу отеля в Дубае…
– Ты хочешь сказать, что я впустую трачу свою жизнь? – спросил Майк, думая о Джерри Пирсоне, о всех его мейлах с фотографиями быстроходных катеров и гидроциклов.
– Я хочу сказать, что ты не должен упускать возможности, которые дарит тебе судьба. Я имею в виду Лауру… Если ты сейчас вернешься в галерею, то почти наверняка застанешь ее там. Пригласи ее на свидание в конце‑то концов!
– Один раз я ее уже приглашал. – Майк нахмурился. – Ты сам знаешь, что из этого вышло.
– Ты слишком легко сдаешься. – Аллан покачал головой. – Даже удивительно, как ты вообще сумел чего‑то добиться в бизнесе.
– Но я ведь добился, верно?
– С этим никто не спорит, и все же…
– Что?
– У меня такое ощущение, что ты стесняешься собственного успеха.
– Я просто не люблю хвастаться своими достижениями. Выставлять свой успех напоказ. Ты это имеешь в виду?
Аллан, казалось, хотел что‑то возразить, но врожденная деликатность взяла верх, и он просто кивнул. В следующую секунду внимание обоих привлекла громкая музыка, которая доносилась из проезжавшей по улице машины. Это был черный блестящий БМВ, кажется, пятой модели. Из динамиков мощной стереосистемы неслась песня «Тин Лиззи» «Парни снова в городе»; Чиб Кэллоуэй на пассажирском сиденье увлеченно дирижировал обеими руками и во все горло подпевал группе.