Вы знаете, мы с мужем… – начала Мэгги, с трудом выговаривая слова, словно ее язык вдруг стал размером с хороший стейк. – Я… ну… мы расстались. – У нее пересохло во рту. И, хотя мучительное внутреннее напряжение ослабло, говорить об этом оказалось намного труднее, чем она предполагала. Мэгги отпила кофе.
– Ой, простите, – испуганно произнесла Люси, и лицо ее чуть нахмурилась. – Но зачем ехать в такую даль? Огромное количество людей разводится, но они не переезжают в другие страны. Если, конечно, он не… ой, боже мой! – Она слегка ударила себя по щекам. – Люси, стоит тебе открыть рот, как ты обязательно что‑нибудь ляпнешь!
Мэгги не смогла не ответить на это слабой улыбкой, хотя Люси и затронула болезненную для нее правду.
– Не берите в голову, все хорошо, – успокоила она собеседницу. – Да, он был человек жесткий и проявлял склонность к насилию. Да, он бил меня. Я сбежала от него – это так. Скажу больше, я не хочу находиться с ним в одной стране. – Горячность, с которой она произнесла эту фразу, удивила даже саму Мэгги.
Люси огляделась, словно ища кого‑то, при этом в ее глазах мелькнуло странное выражение. По галерее, накрытой цветной стеклянной крышей, мимо них двумя встречными потоками текли покупатели с пакетами в руках. Люси слегка коснулась руки Мэгги кончиками пальцев, и Мэгги почувствовала, как по телу прошла легкая дрожь. Ей захотелось отдернуть руку или отодвинуться. Всего несколько минут назад она мечтала сблизиться с кем‑то, поделиться с другой женщиной своим несчастьем, а вот теперь прежней уверенности уже не было. Она ощущала себя слишком открытой и незащищенной.
– Простите, если мои слова смутили вас, – сказала Мэгги неожиданно твердым голосом. – Но вы спросили, и я ответила.
– Это вы меня простите! – воскликнула Люси, сжав запястье Мэгги. Пальцы у нее были на удивление сильные и холодные. – Я спросила, потому что мне это действительно важно, а вы расстроились. Ну что я вечно лезу… И все же, неужели это возможно?! Чтобы кто‑то мог вас… Вы кажетесь мне такой умной, так умеете владеть собой.
– Да, я тоже так думаю: как такое могло случиться со мной?Не с другой женщиной – бедной, менее удачливой, необразованной, глупой? А со мной?
– И как долго?.. – выдохнула Люси.
– Как долго я терпела, до того как ушла?
– Да.
– Два года. Но не спрашивайте, как я могла столько времени выносить издевательства: не знаю. Я сейчас пытаюсь разобраться в этом со своим психотерапевтом.
– Понимаю. – Люси ненадолго замолчала, осмысливая услышанное. – И что же в конце концов заставило вас решиться и бросить его?
Мэгги недолго помолчала, потом ответила:
– Однажды он зашел слишком далеко, сломал мне челюсть и два ребра, не говоря уже о повреждении внутренних органов. Меня положили в больницу. Во время лечения я предъявила ему обвинение в нападении. И знаете, не успела я подать заявление, как тут же захотела его отозвать, однако полиция мне не позволила.
– В смысле?
– Я не знаю, как это делается здесь, но в Канаде, если предъявляешь обвинение в нападении, расследование начинается вне зависимости от твоего желания, ты не можешь передумать. В общем, вынесли решение о судебном запрете – Биллу не разрешалось ко мне приближаться. Две недели прошли спокойно, без происшествий, но потом он заявился домой с цветами, желая поговорить со мной.
– Ну а вы?
– Я закрыла дверь на цепочку и не впустила его. Он раскаивался, умолял, падал на колени, обещал дать клятву на могиле своей матери. Все это он проделывал и раньше.
Все это он проделывал и раньше.
– И нарушал свои обещания?
– Каждый раз. Ну, потом он перешел к угрозам и оскорблениям, начал ломиться в дверь. Я позвонила в полицию. Они приехали и арестовали его. Выйдя, он снова стал преследовать меня. Тогда один из друзей предложил мне на время уехать, и чем дальше, тем лучше. Мне было известно об этом доме на Хилл‑стрит. Это дом Руфи и Чарльза Эвереттов. Вы их знаете?
Люси покачала головой:
– Я видела их всего один раз. Да и то недолго.
– Неудивительно. Чарльзу предложили год поработать в Колумбийском университете в Нью‑Йорке. Приступать к работе надо было в январе. Руфь поехала с ним.
– А как вы познакомились с ними?
– Мы с Руфью коллеги. Мир действительно тесен.
– Но почему вы все‑таки выбрали Лидс?
Мэгги улыбнулась:
– А почему бы и нет? Во‑первых, тут меня ждал дом Эвереттов, а во‑вторых, мои родители выходцы из Йоркшира. Я же родилась в Роудоне, но мы уехали оттуда, когда я была совсем ребенком. Мне показалось, что это идеальное разрешение ситуации.
– Значит, вы живете в большом доме через улицу совсем одна.
– Так и есть.
– Я, по‑моему, ни разу не видела, чтобы кто‑то входил в ваш дом или выходил из него.
– Сказать по‑честному, вы, Люси, первый человек, с которым я вступила в разговор с тех пор, как обосновалась здесь, если не считать моего врача и моего агента. И в этом не окружающие люди виноваты, просто я сама вела себя… надменно и высокомерно. Старалась держаться в стороне.
Рука Люси все еще покоилась на запястье Мэгги, хотя уже не сжимала его.
– Ничего удивительного, особенно после всего, что вам пришлось пережить. А он не поехал за вами?
– Едва ли. Думаю, ему неизвестно, где я нахожусь. Правда, несколько раз мне кто‑то звонил по ночам и сразу вешал трубку, но вряд ли это он. Все мои друзья поклялись, что не скажут ему, где я, а с Руфью и Чарльзом он незнаком. Он никогда не интересовался ни моей работой, ни моей карьерой. Я вообще сомневаюсь, знает ли он, что я в Англии… хотя вполне мог докопаться.
Ну все, решила Мэгги, необходимо менять тему разговора. Она чувствовала себя отвратительно: в ушах стоял звон, пол уходил из‑под ног; цветные стекла крыши вращались над ее головой, словно в калейдоскопе; мышцы шеи свело – такое случалось с ней всегда, когда она подолгу думала о Билле.
– Вы знаете, у меня тоже нет друзей, – начала Люси, помешивая ложечкой оставшуюся в чашке пену. – Я всегда была слишком стеснительной, даже когда училась в школе. Не могла придумать, о чем говорить с людьми. – Она помолчала и продолжала с улыбкой: – Моей жизни тоже не позавидуешь. Работа в банке. Дом! Забота о Терри. Мы уже год как женаты. Он не любит, когда я хожу куда‑нибудь одна. Даже когда у меня выходной, как сегодня. Если он узнает… то припомнит мне это. – Она поглядела на часы и заволновалась. – Большое спасибо за кофе, Мэгги. Мне действительно надо идти. Нужно успеть на обратный автобус до того, как в школе кончатся занятия. Понимаете, Терри – учитель.
Теперь наступил черед Мэгги взять Люси за запястье и удержать ее от неожиданного и поспешного ухода.
– В чем дело, Люси? – спросила она.
Та, не ответив, отвела глаза в сторону.
– Люси?
– Ерунда, не обращайте внимания. А дело… дело в том же, о чем вы только что рассказывали, – закончила она почти шепотом и, собираясь уйти, внимательно оглядела галерею. – Я догадываюсь, о чем вы думаете, но сейчас не могу говорить об этом.