Они там разговаривали.
– Спорили?
– Невозможно было определить, сэр. Голоса были приглушены.
– Но можно сказать, что говорили на повышенных тонах?
– Все может быть, сэр. Утверждать не возьмусь.
– Очень хорошо. Что произошло дальше?
– Когда стало ясно, что никто не собирается открывать дверь, решено было ее взломать и войти. Что мы с констеблем Пауэлл и сделали. Мы как рассуждали: а вдруг полученные ранее данные устарели? Вдруг девушка держит отца под прицелом… или даже застрелила его?!
– Никто не оспаривает ваше решение, сынок, – успокоил Чамберс. – Хотя в головах у журналистов может возникнуть иная, более предвзятая интерпретация событий.
– Я знал, что поступаю по закону, сэр, как нас учили. Я бы поступил точно так…
– Да‑да. Прекрасно. Избавьте нас от самооправданий, констебль Уорбертон. Что произошло, когда вы вошли в дом? Вы и констебль Нерис Пауэлл проникли туда через главный вход, как я понял?
Чамберс посмотрел на Пауэлл, и даже этого короткого взгляда хватило, чтобы Энни поняла: он не одобряет, что в отряде спецназа служит женщина. Они оба работали в центральном управлении. Возможно, пути их уже пересекались.
– Да, сэр, – подтвердил Уорбертон. – Мы проникли в здание согласно приказу, констебль Пауэлл и я.
Нерис Пауэлл грустно улыбнулась, чтобы приободрить его.
– Что случилось дальше?
– Мы оказались в прихожей, очень длинной и темной. Еще день был, а там – темень и никакого источника света.
– У вас был фонарик? – спросил Маклафлин.
– Да, сэр, на поясе.
– Вы его включили?
Уорбертон помедлил перед ответом:
– Нет, сэр. На это просто не хватило времени. Все произошло так быстро. Я нажал на выключатель в прихожей, под лестницей, но в этот момент лампочка перегорела.
– Так. И что было дальше?
Уорбертон отпил глоток кофе и потер рукой скулу:
– Как только мы вошли, в дальнем конце коридора, справа, открылась дверь на кухню… а нам сказали, что там ждут мистер Дойл с дочкой. И у них заряженный пистолет. Я услышал, как что‑то заскрежетало. А потом увидел в коридоре фигуру, вернее, просто чей‑то силуэт, и я мог бы поклясться, он размахивал мечом или другим похожим оружием, как будто хотел напасть. Как я уже сказал, там было темно. Не хватило времени, чтобы глаза привыкли, и мы не успели включить фонарики. Нам только было известно, что в здании пистолет, и я… отреагировал максимально быстро, сэр, как и любой полицейский на моем месте.
– То есть вы выстрелили? – уточнил Чамберс.
– Да, я разрядил свой тазер, сэр. Как нас учили, если кто‑то угрожает ножом или другим холодным оружием.
– Однако же в данном случае вы знали, что оружие в доме – огнестрельное и принадлежит оно Эрин Дойл, а не ее отцу?
– Это верно, сэр. Но он мог им завладеть.
– И за каким‑то чертом застрелить из него полицейского? Вы придерживайтесь фактов, констебль. Сами же говорили, оружие, похожее на меч, не на пистолет. А на самом деле это был обычный костыль.
Уорбертон нервно сглотнул:
– Ну да, сэр. Строго говоря. Но я…
– Строго говоря? Интересно, а как иначе вы бы описали этот предмет? Была ли, по‑вашему, у мистера Дойла хоть одна причина, чтобы напасть на вас с мечом? Или хотя бы с костылем, уж если на то пошло?
– Нет, сэр. Я… просто действовал по обстоятельствам, мы сделали все правильно, как нас учили. Не было времени строить догадки. Может, он решил защитить свою дочь? Может, пока мать ходила в полицию, он понял, что ей грозит тюрьма? Может, он подумал, что они в опасности, ведь все пошло не так, как он ожидал? Я не знаю этого, сэр.
Я просто отреагировал.
– Эти соображения возникли у вас тогда или вы сейчас так рассуждаете?
– Я бы не сказал, что тогда у меня было время рассуждать, сэр. Нет, тогда я ни о чем не думал. Когда надо действовать, сэр, целиком полагаешься на то, чему тебя учили. Некогда рассуждать и искать причины. Это остается на потом.
– Куда вы целились?
– В грудь, сэр. Не промахнешься. Тазер ведь не оружие поражения, им никого всерьез не выведешь из строя.
– Тем не менее именно это и произошло. Вам известно, что теперь полицейским рекомендовано стрелять из тазеров по рукам и ногам, а не в грудь?
– Сэр, там было темно, мне угрожали, и я не хотел рисковать.
Чамберс прокашлялся:
– Вы знали, что мистер Дойл ждал старшего инспектора Бэнкса, старого друга семьи, который придет и все уладит?
– Нет, сэр, я этого не знал.
– Вы знали, что Дойл ходит на костылях после недавней операции на колене?
– Нет, сэр, не знал.
Уорбертон обернулся к своему непосредственному начальнику Майку Третовону, и тот подбадривающе ему кивнул. Третовону было под пятьдесят, настоящая военная косточка, профессионал высокого класса. Цвет лица нездоровый, с багровым оттенком. Не страдает ли Майк от повышенного давления? Впрочем, держится он холодно и взвешенно, так что не факт. Может, просто на солнце перегрелся.
– Эту информацию до нас не довели, – добавил Уорбертон.
Чамберс обратился к Жервез:
– Я так понимаю, вы тоже об этом не знали, Катрин?
– Нет, – покачала она головой. – Джульет Дойл не упомянула о том, что ее муж передвигается на костылях. Видимо, она полностью сосредоточилась на проблемах дочери.
– Нам не важно, почему она об этом не сказала. Важно другое – это обязательно следовало выяснить и довести до личного состава на предварительном совещании. Обязательно. Нельзя посылать людей на операцию, не имея четких данных. Это вопрос жизни и смерти.
Жервез сжала руки в замок. Энни очень хотелось сказать, что Тони Блэр ничуть не тревожился, что у него нет четких данных, когда отправлял людей на войну в Ирак, но в итоге решила промолчать. Наверно, я взрослею, подумала она, научилась держать язык за зубами. Во всех смыслах.
Чамберс положил ручку на блокнот. Он весь был исписан округлыми, похожими на паутину каракулями, как показалось Энни, по большей части – совершенно бессмысленными.
– Ну что же, – заявил Чамберс. – Полагаю, нам надо временно поставить точку. Слишком многое непонятно, массу вещей предстоит разъяснить. Это только начало.
– Тут есть еще одна проблема, – произнесла Жервез.
Чамберс задрал бровь:
– Вот как?
Жервез не обратила на него ни малейшего внимания, она обращалась непосредственно к Маклафлину:
– Вы позволите нам допросить Эрин Дойл, сэр? По горячим следам?
– Не думаю, что это оправ… – немедленно встрял Чамберс, но Маклафлин перебил его на полуслове:
– Ситуация сложная. При использовании тазера пострадало гражданское лицо. – Он перевел взгляд с Чамберса на Жервез и обратно. – Ясно, что ваш отдел и вы лично вплотную этим займетесь, Редж. На этом, я уверен, будет настаивать и отдел внутренних расследований.
Чамберс кивнул.
– Но с другой стороны, – продолжал Маклафлин, – мы имеем огнестрельное оружие, из‑за которого спецназ и проник в дом Дойлов. Полагаю, Редж, вы согласитесь с тем, что это отдельное расследование. Нам необходимо выяснить все, что возможно, об этом оружии, откуда оно вообще взялось, и притом выяснить максимально быстро. Вряд ли кто‑нибудь способен справиться с этой задачей лучше, чем мы.