Нам необходимо выяснить все, что возможно, об этом оружии, откуда оно вообще взялось, и притом выяснить максимально быстро. Вряд ли кто‑нибудь способен справиться с этой задачей лучше, чем мы. Вы согласны?
– Но существуют правила…
– Да, и в полном соответствии с ними будет проведено расследование о правомочности действий констеблей Уорбертона, Пауэлл, а также остальных сотрудников отряда, но никакие правила не запрещают нам заниматься этим пистолетом. И нам нужно срочно установить, какое отношение имеет к нему Эрин Дойл.
– Однако оба эти дела связаны между собой, сэр.
– Разумеется, связаны, – согласился Маклафлин. – Где сейчас находится пистолет? – спросил он у Жервез.
– Его повезли в Бирмингем, сэр, в отдел судебной экспертизы.
Маклафлин удовлетворенно кивнул.
– Я настаиваю на том, чтобы присутствовать на всех допросах, связанных с этим делом, – потребовал Чамберс.
– Вот видите, Редж, – едва заметно усмехнулся Маклафлин, – вы уже называете его «этим делом». По‑моему, так вы вносите некоторую путаницу. У нас есть инцидент, связанный с применением тазера в ходе служебной операции. Это одно. Но в первую очередь мы ведем расследование в связи с тем, что в спальне у Эрин Дойл был обнаружен заряженный пистолет. Это уже совсем другое. Я хочу знать, откуда этот пистолет, какова его история, фигурировал ли он раньше в каком‑нибудь деле, а для начала, повторяю, хочу выяснить, как он попал в комнату к мисс Дойл. Понятно, что эти события связаны – ведь именно ради того, чтобы забрать оружие из дома Дойлов, спецназ туда и направили, – но, насколько мне известно, пистолет в «этом деле» никто не применял? На Ракитовом проезде из него не стреляли, верно?
– Как бы то ни было, – заметила Жервез, – очень скоро журналисты вцепятся в нас мертвой хваткой. Уж они своего не упустят, и в ход пойдет все разом: и тазер, и этот самый пистолет. Нас разберут по косточкам, и мы должны быть к этому готовы. Вопросы возникнут у всех, начиная от отдела внутренних расследований и заканчивая правительственными пресс…
– Да‑да, – оборвал ее Маклафлин, потирая наморщенный лоб. – Я отлично это понимаю, поверьте, Катрин. Не надо мне об этом напоминать, благодарю вас. Я также отлично понимаю, что мое мнение очень мало значит для суперинтенданта Чамберса. Однако пока что я здесь командую, и у меня нет никаких возражений против того, чтобы вы допросили Эрин Дойл. Но в ходе допроса строго придерживайтесь одной темы – как у нее в комнате оказалось незарегистрированное оружие. Чем скорее мы это выясним, тем лучше.
– Как насчет моего присутствия на допросе? – Чамберс упорно пытался отстоять свои позиции.
Прежде чем Маклафлин успел ему ответить, в дверь тихонько постучали. Энни знала, что Маклафлин категорически запретил беспокоить их во время совещания, и не удивилась, когда он грозно рявкнул:
– В чем дело?
Дверь открылась, и Гарри Поттер опасливо просунул голову в зал. Физиономия у него была мрачная.
– Прошу прощения, что прерываю вас, мэм, – сказал он, обращаясь к Жервез, – но в больнице сочли, что вас нужно известить. Мистер Дойл умер десять минут назад. Я сожалею, мэм.
В тот вечер Трейси Бэнкс приехала домой с работы в половине шестого, уставшая, разгоряченная и злая. Вся Отли‑роуд, начиная от Ориджинал‑Оук, превратилась в сплошную пробку, и автобусу понадобился целый час, чтобы доползти до ее остановки. У них в книжном магазине тоже выдался напряженный денек. На вечер была намечена встреча знаменитого автора детективов с читателями, и Трейси беспрерывно созванивалась с разными издателями, которые уже давным‑давно обещали прислать им его книги, но почему‑то этого не сделали.
Ну, теперь это не ее головная боль. Пошли они к чертям, подумала Трейси. Пускай Шона, менеджер вечерней смены, сама все улаживает. В конце концов, это она сегодня пойдет с писателем и его свитой на шикарный обед в дорогущий ресторан. А Трейси мечтала только об одном – выкурить косячок и провести остаток дня в тишине. Надо надеяться, что Эрин еще у родителей. С тех пор как она уехала к ним в прошлые выходные, в доме стало куда спокойнее. Меньше всего на свете Трейси хотела бы сейчас выяснять отношения.
Разросшийся сад придает дому куда более внушительный вид, привычно отметила Трейси, подходя по дорожке к крыльцу. Фасад из песчаника, по бокам от входа – многостворчатые окна со стойками. В доме три спальни – по числу жильцов, общие ванная и туалет, гостиная с высоким потолком и здоровенным застекленным эркером, из‑за чего зимой, несмотря на двойные рамы, в ней всегда стоит страшная холодрыга. Кухня довольно большая, так что ее можно считать как бы общей столовой, а впрочем, девушки редко ели за одним столом.
Нет, они очень неплохо ладили друг с другом, хотя и нарочно трудно было бы собрать вместе трех менее похожих людей, чем Эрин, Трейси и Роуз. Эрин – жуткая неряха, никогда за собой не прибирает. Роуз – тихий книжный червь, свои вещи она держит в относительном порядке, но на общий бардак ей плевать, она попросту его не замечает, живет отрешенно в собственном мирке. Как описать себя, Трейси толком не знала, но в последние дни она беспрерывно злилась – без всякого отчетливого повода – и была не слишком‑то довольна тем, как складывается жизнь. То есть, по правде говоря, она была
– Нет. Расслабься. Их по большей части интересовала комната Эрин, и вообще они, похоже, очень торопились.
– Почему? Что они искали‑то?
– Мне они не докладывали.
Трейси взъерошила волосы и решительно устремилась на кухню, бормоча:
– Господи, мне нужен косяк!
– Ничего нету, – сообщила Роуз ей в спину.
– Ты о чем? Как это «нету»?
– Ну, я… Я спустила все в унитаз.
– В унитаз! Роуз, да там было граммов пятнадцать отличной травы! О чем ты думала?
– О том, что они могут прийти еще раз, понимаешь? И как следует проверить все банки на кухне.