Главное не это. Главное – выпустить Дженуарди, пока его неоправданный арест не вызвал возмущения, чреватого беспорядками.
– Защищать общественный порядок не только ваша, но и моя обязанность! Только я в данном случае смотрю вперед. В отличие от вас, я знаю, что будет через несколько месяцев, если предоставить этим отравителям свободу действий! 12! 72! 49!
– Не понял.
– 12 – бунт! 72 – поджоги! 49 – убийства!
– Поймите, господин префект. В целом вы правы. Однако как слугам государства нам нельзя действовать по собственному усмотрению. Существуют предписания, и мы должны строго придерживаться их. Тут вы со мной согласны?
– Согласен.
– До сегодняшнего дня не было предписания арестовывать предполагаемых подстрекателей. Следственно, вы, действуя по своему разумению, действуете против государства. Иными словами, становитесь пособником подстрекателей. Нет, не перебивайте меня. Я вам не враг, я здесь для того, чтобы предостеречь вас от неверного шага. На самом деле вы очень проницательны, вы прекрасно умеете смотреть вперед, но в данную минуту ваш орлиный взгляд изменил вам, что ли. Я понимаю ваш справедливый гнев, хотя он может повредить…
– Спасибо! Спасибо вам. Спасибо! Куда подевался мой платок?
– Возьмите мой. Ну что вы, ваше превосходительство? Будьте мужчиной, не плачьте.
– Я тронут вашим пониманием… Глубоко тронут… Это слезы благодарности…
– Полноте, ваше превосходительство! Что вы делаете?
– Целую вам руки. Не отнимайте их!
– Целуйте на здоровье. Но это можно делать и завтра. Где угодно, хоть у вас дома. А сейчас необходимо отправить приказ в Вигату о немедленном освобождении Дженуарди.
– Дайте мне двадцать четыре часа на размышление.
– Нет. Это нужно сделать сию минуту.
– Я могу вам верить?
– Можете. Вот вам моя рука. О, господи! Хватит ее целовать. Вызовите вашего начальника канцелярии и велите ему…
– Сейчас. Кажется, я нашел отличный выход из положения. Вы сказали, что на улице Кавура номер двадцать живет родственница Розарио Гарибальди‑Боско?
– Да, она ему тетя. Ей девяносто три года.
– Вот и хорошо, дорогой коллега. Вы меня убедили. Я выпущу Дженуарди Филиппо…
– Слава богу!
– …и посажу старуху.
– Целуем руки, дон Лолло.
– Приветствую тебя, Джедже.
– Дон Лолло! Пиппо Дженуарди арестовали. Карабинеры.
– Известно, почему?
– За конспиранцию.
– За что?
– За конспиранцию на государство.
– За конспирацию? Пиппо Дженуарди? Да Пиппо Дженуарди понятия не имеет, что такое государство и с чем его едят!
– А сказывают, он с Гарибальди снюхался.
– С кем? Да Гарибальди уже лет десять как помер на Капрере. Слыхал про такой остров?
– Мое дело маленькое, дон Лолло, я за что купил, за то и продаю.
– Ладно, Джедже, твое дело слушать и мне передавать. Калоджерино вернулся из Палермо?
– Ага. Только что. Он был по тому адресу, какой вы ему дали, но Сасу Ла Ферлиту не нашел. Хозяева квартиры сказали, что незадолго до прихода Калоджерино этот рогоносец собрал манатки и смылся. Калоджерино так думает, что кто‑то его упредил.
– Да? Возможно, Калоджерино прав. Вот что, завтра утром пораньше приведи его сюда. Попробуем разобраться, почему нам никак не изловить этого сукиного сына. Ничего, Саса Ла Ферлита, я до тебя доберусь!
– Он собирался арестовать старуху! Я полдня уговаривал его не делать этого.
Только что. Он был по тому адресу, какой вы ему дали, но Сасу Ла Ферлиту не нашел. Хозяева квартиры сказали, что незадолго до прихода Калоджерино этот рогоносец собрал манатки и смылся. Калоджерино так думает, что кто‑то его упредил.
– Да? Возможно, Калоджерино прав. Вот что, завтра утром пораньше приведи его сюда. Попробуем разобраться, почему нам никак не изловить этого сукиного сына. Ничего, Саса Ла Ферлита, я до тебя доберусь!
– Он собирался арестовать старуху! Я полдня уговаривал его не делать этого. Так не может продолжаться дальше, нельзя сидеть сложа руки. Префект Марашанно порядочный человек, и я не желаю ему вреда, но, сколь это ни прискорбно, вынужден доложить о создавшемся положении своему и его начальству. Боюсь, он такое натворит, что потом не расхлебать. Вы со мной согласны, командор Парринелло?
– Еще бы, господин квестор! Но раз уж вы решили посоветоваться со мной, я бы предложил вам не торопиться.
– А чего ждать?! После того как Марашанно отправил в кутузку Дженуарди и собрался посадить старуху, он, того и гляди, прикажет арестовывать всех подряд, у кого на шее будет красный галстук! И шишки в результате посыплются не только на него, но и на меня. Нет, ждать нельзя. Ни в коем случае!
– Поймите меня правильно, господин квестор. Почему я советовал не торопиться? Чтобы дать другим возможность вмешаться, тогда мы сможем сказать себе, что у нас совесть чиста.
– О ком вы? Кто эти «другие»?
– Я хотел сказать, что проблему решит другой человек.
– Какой еще человек?
– Кавалер Артидоро Конильяро.
– А кто он такой?
– Супрефект Бивоны. Неужели забыли?
– Ах да, припоминаю. И ему под силу разрядить ситуацию? Вы в этом уверены?
– Уверен, господин квестор. Даю руку на отсечение.
– И как он это сделает?
– Префект Марашанно познакомил меня с письмом, которое он официально направил супрефекту. Правда, не с самим письмом, а с копией, после того как письмо ушло, так что я уже не мог ничему помешать.
– И о чем шла речь в письме?
– О приезде двух мазунов, которые намерены заразить опытную сельскохозяйственную станцию в Бивоне и вызвать эпидемию. Господин префект даже описал, как выглядят ядовитые клещи.
– И как же они выглядят?
– По описанию его превосходительства, они ярко‑красного цвета и у каждого щетинки, больше двух тысяч щетинок, точно не помню, сколько.
– Господи Иисусе! Но, простите, ведь не исключено, что этот ваш супрефект, получив письмо, похоронит его в ящике стола, движимый той же щепетильностью, что и мы с вами. Вы так не считаете? Почему?
– Да потому, что Артидоро Конильяро знать не знает, что такое щепетильность: он и слова такого отродясь не слышал.
– Ну и ну!
– А кроме того, если бы на его глазах с префекта Марашанно живьем содрали кожу и поджаривали господина префекта на медленном огне, Артидоро Конильяро прыгал бы от радости.
– Даже так? Почему же?
– Известное дело. Его превосходительство Марашанно, впрочем не без оснований, здорово ему насолил. Можно сказать, поимел его, простите за грубость. Испортил ему карьеру.
– И вы думаете…
– Не думаю, а уверен. Через несколько дней копия с письма его превосходительства господина префекта ляжет с соответствующим комментарием на стол его высокопревосходительства министра внутренних дел. Конильяро не упустит этой возможности отомстить своему обидчику.
– Тем лучше. Значит, я могу быть спокойным. Уж очень мне не хотелось осведомлять…
– Я буду держать вас в курсе дела, господин квестор.