Альберта вышла вместе с ними.
– Вы уж извините мою подругу. Мы все переживаем по‑своему. Я чувствую себя как выжатый лимон. А Кармен в бешенстве. Мы потеряли не только лучшую подругу, но и опору «Вампиреллас». Не представляю, что теперь с нами будет.
– Никогда не надо отчаиваться, – подбодрила ее Ингрид. – Мы здесь, чтобы выяснить, кто совершил это жуткое злодейство. К тому же мы куда добротнее, чем майор Дюген со своим прилипалой. Ты в надежных руках!
– Ты хотела сказать, «куда добрее»?
– Ну если тебе так больше нравится.
Лола не смогла удержаться от улыбки. Ингрид рождена, чтобы переделывать на свой лад французский язык и ободрять всех встречных‑поперечных.
– А кроме Жильбера Марке, у Лу были враги? – спросила она.
– Я же сказала – ее все уважали.
– А дружок у нее был?
– Она встречалась с Норой.
– В самом деле?
– И что такого?
– Ничего такого. А что потом?
– Кажется, долго это не продлилось. Потом еще Юпитер…
– Художница?
– Художник. Мы с Кармен – лесбиянки. А Лу была бисексуалкой. Это ведь ее право?
– А я и не вижу здесь ничего предосудительного. Кто такой Юпитер?
– Юпитер Тоби – его псевдоним. У него скульптурная мастерская на первом этаже. Если хотите, можем к нему спуститься.
Воспользовавшись предложением Альберты, они осмотрели мастерские. На втором этаже изможденная брюнетка трудилась над большим полотном, изображавшим трио музыкантш на кроваво‑красном фоне. Девушка с мертвенно‑бледным лицом в центре картины, казалось, истошно кричала. Из ее электрогитары глубокого черного цвета вырывались оранжевые языки пламени.
– Это Нора. Она работает над картиной без передышки. Почти не спит.
– Она рисует «Вампиреллас»? – спросила Ингрид.
– Да, в память о Лу.
– На этой красивой черной гитаре только что играла Кармен?
– Да, на «гибсоне» Лу. Чудо‑гитара. Кармен пытается ее приручить. Гриф из черного дерева, черный корпус и адское звучание. Мы даже не знаем, сохранить ли ее на память. Или продать. Она стоит уйму денег.
Лола заметила, что не все помещения заняты.
– После того что случилось с Лу и из‑за грязных проделок Марке немало народу съехало, – с горечью объяснила музыкантша. – А ведь ЦИЖ – потрясающая идея.
Они проходили мимо фотостудии. Там был обеденный перерыв. Фотограф и модель ели сэндвичи. Девушка выглядела спокойной и вполне вменяемой. Лола убедилась, что и прежде она была не под кайфом, а просто выполняла указания фотографа. Но для очистки совести она спросила у Альберты:
– Ты можешь подтвердить, что наркота у вас не в ходу? Сама понимаешь, это важно. К тому же я уже не служу в полиции, так что не стесняйся…
– У нас была цель. Мы собрались здесь, чтобы вкалывать. И у нас были свои правила. Строгие правила: соблюдать порядок и никакой дури.
Лоле показалось, что та говорит искренне. И она решила ей поверить. В мастерской Юпитера Тоби было пусто. Три больших деревянных ящика, очевидно, ожидали, когда их заберут. Тут в мастерскую влетела разгневанная Нора и бросилась к Альберте:
– Видала, Юпитер свалил по‑тихому?
– Да ты что? А я и не заметила!
– Я узнала, что он подыскал себе мастерскую. А где, не сказал. Но я спросила у грузчиков. Прикинь, он неплохо устроился в Монруже. На бывшей фабрике керамической плитки. Только подумай, целая фабрика ему одному. Я слышала, как они с Лу поцапались, теперь понимаю из‑за чего. Смазливый подонок!
– А вы присутствовали при их ссоре? – спросила Лола.
Нора окинула ее подозрительным взглядом, затем вопросительно посмотрела на Альберту. Музыкантша кивнула.
– Я знала версию Лу, – продолжала Нора. – Она называла Юпитера предателем. Мне он не нравится, но готова признать: у него есть талант. Лу считала, что с его уходом ЦИЖ много потеряет. К тому же она воспользовалась его дружбой с сестрой Маргаритой, чтобы попытаться убедить ее отказаться от сделки.
– Скульптор и мать‑настоятельница дружили? – удивилась Лола.
– Юпитер умеет втираться в доверие, – отвечала Нора. – Он тебе и мусорщик, и папа римский, меценат и консьерж в одном лице. К тому же он немного смахивает на ботаника, предка сестры Маргариты.
– Монфори?
– На него. Надо сказать, Юпитер сделал немало растительных скульптур и статуэток из разноцветных пряностей. В монастырской библиотеке полным‑полно старых книг по ботанике. Юпитер ими бредил. Да и садом тоже. Там есть редкие растения из дальних стран. Между прочим, Юпитер подружился с Болодино.
– А он кто такой?
– Писатель, который сорвал банк. Раньше он тоже здесь жил. До тех пор пока не додумался написать книгу о Луи‑Гийоме. Называется «Господин пряностей» – настоящая бомба. И Лу приложила к этому руку.
– То есть?
– Для Центра искусств любая реклама была кстати. Она из кожи вон лезла, чтобы поддержать Болодино. Попросила Юпитера уломать сестру Маргариту, чтобы та предоставила исторические документы. А он отказался. Но Лу удалось раздобыть их самой.
– А как?
– Не представляю. Только знаю, что это было непросто. Без нее «Господин пряностей» не имел бы такого успеха. Получилась бы обычная биография. А вместо этого вышел бестселлер.
– Юпитер уехал из центра из‑за ссоры с Лу?
– Вряд ли. Я бы поставила на синдром Болодино. Мастерские Жармона годились во времена тощих коров. Теперь, когда его котировки растут, Юпитер метит выше.
– Мог бы и попрощаться с нами, – заметила Альберта.
– Ну ты размечталась, детка! – бросила Нора на ходу.
Лола взглянула на часы: у нее была назначена встреча с одним из ее прежних осведомителей. Пропускать свидание не следовало: он обещал вкратце рассказать ей о новом поколении изготовителей поддельных документов. Похоже, что все старые мастера ушли на покой.
– Чтобы найти того, кто сделал Брэду фальшивое удостоверение, я должна обновить старые связи. Ты со мной?
– Если ты не против, я еще побуду здесь, – откликнулась Ингрид.
– Как хочешь.
Она подозревала, что Ингрид уже вынашивает несколько грандиозных планов. Поддержать Альберту, укротить Кармен, оценить размах утраченной мечты о Центре искусств Жармона и представить себя на месте Брэда Арсено, который, взобравшись на столетний каштан, изучает вокальную технику рокерши в трансе. Или обойти все студии, приветствуя новых знакомых и отзываясь об их последних шедеврах. А еще, подумала она, Ингрид невольно поддается моему влиянию. Она верит в гнев Кармен и печаль Альберты. Но ей трудно представить, чтобы дружба между готкой из района Бобийо‑Толбьяк и садовником из Нового Орлеана выросла, как плод на дереве.
– Здравствуйте, мне, пожалуйста, «Кот довинчен».
– Простите?
– Ну, американскую книгу, там еще полно саспенса и наконец‑то раскрываются все тайны Ватикана…
Фредерик Анслен улыбнулся и извлек экземпляр из стопки. Под насмешливым взглядом Лолы он протянул девушке пакет с книгой и кассовый чек. Сияющая юная покупательница вышла из магазина.
– Это еще что, вот в прошлый раз у меня попросили «Имя позы», – вздохнул продавец.