И я сознавал, что один не справлюсь. Без Софи я ничего не стоил. Я нуждался в ней, в ее решимости, в ее мужестве, в ее улыбках.
Я уже собирался заказать вторую порцию виски, когда с радостью увидел, как в окне показался силуэт журналистки.
Она подошла к столику, и по тому, как блестели у нее глаза, я понял, что ничего серьезного не произошло.
– Простите, я опоздала, очень увлеклась переводом… И ребята с «Канала» поймали меня по телефону, они начинают терять терпение.
Она села напротив меня. Неяркий свет плафонов на потолке отбрасывал голубоватые блики на ее лоб, словно луч солнца пробивался сквозь витраж. В «Пре Карре» цветовая гамма была феерической: лазурный потолок, янтарная мебель, охряные стены. Невысокие деревянные перегородки отделяли столики друг от друга, что давало нам ощущение некой интимности. Сервировка была великолепной: серебряные приборы, хрустальные бокалы, мягкие толстые салфетки. Софи нервно поглаживала скатерть тыльной стороной ладони. Очевидно, ей не терпелось рассказать мне о своих открытиях, но, заняв место за столом, она попросила начать меня.
– Думаю, фараоны у нас на хвосте.
Перед входом в интернет‑кафе стояли две полицейские машины.
– Уже? Вы уверены?
– Я не стал выяснять это у них. Покинул заведение через запасной выход. Но если нас засекли в интернет‑кафе, можно предположить, что они знают, в каком отеле мы остановились.
Софи внимательно оглядела зал.
– Пока все как будто спокойно, – сказала она с улыбкой. – Посмотрим, что будет дальше…
– Посмотрим? Благодарю покорно! Я не привык к тому, чтобы меня выслеживали фараоны.
– Я тоже, но поделать с этим мы ничего не можем, разве что будем держать ухо востро, как говорят в таких случаях. Ну, что вам удалось узнать?
– Борелла мертв, – мгновенно ответил я, обрадованный тем, что мы сменили эту неприятную тему. – Убит в Иерусалиме. В Париже у него дочь. Она в красном списке, и, боюсь, придется опять прибегнуть к помощи вашего друга из RG.
Софи фыркнула.
– Бедняга, он на стену полезет! – призналась она. – Лучше уж обратиться к Сфинксу…
– Почему нет? Вы же договорились с ним, что сегодня вечером выйдете на связь.
Официантка, подойдя к нашему столику, протянула нам меню. Я поблагодарил ее улыбкой.
– Вы хотите есть? – спросила Софи, когда официантка отошла.
– Знаете, мы заслужили хороший ужин, а в Нью‑Йорке мне зверски не хватало именно таких ресторанов, как этот…
– Я думала, там полно французских ресторанов…
– Это не то. Французская кухня за границей всегда хуже. Не знаю почему. Возможно, все дело в продуктах.
Она с улыбкой кивнула, потом стала внимательно изучать меню «Пре Карре».
– Так что вы возьмете? – спросила она, не поднимая глаз.
Я несколько раз проглядел меню, скользя пальцем по строчкам, но решиться никак не мог. Какая мука выбирать в меню, где абсолютно все кажется восхитительным!
– Из закусок меня определенно соблазняет запеченный утиный паштет с персиками, – объявил я наконец.
Она улыбнулась:
– Только и всего? Впрочем, вы правы, я последую вашему примеру. Что еще?
– Я колеблюсь между седлом ягненка в тминном соусе и кроликом с семечками пинии в свекольном соусе.
Она потерла подбородок, поправила очки, взглянула на меня.
– Что ж, берите ягненка, я возьму кролика, и каждый из нас сможет попробовать оба блюда.
– Решено!
Я подозвал официантку, и та сразу подошла принять заказ. Мы назвали выбранные нами блюда, и, когда она удалилась, ее сменил полный молодой человек.
– Вино будете заказывать? – спросил он, протягивая мне карту.
Я на мгновение заколебался, настолько велик был этот список.
– Для запеченного паштета просто напрашивается сотерн… Софи?
– Как вам угодно. Но может быть, барсак, – лукаво подсказала она. – Вы пробовали? Очень похож на сотерн, но более легкий, на мой вкус.
– Превосходно, – с энтузиазмом ответил я.
Я протянул ей карту вин с некоторым смущением. Я знал, что она гораздо более сведуща в винах, чем я. К черту традицию, согласно которой выбор принадлежит мужчине! Пусть меня примут за невежу, зато я буду пить хорошее вино.
– «Шато‑Климан» нам вполне подойдет, – решительно сказала Софи.
– Девяностого года? – подсказал сомелье.
– Очень хорошо. Но вот что касается основных блюд, довольно трудно выбрать вино, которое подходило бы и к кролику, и к седлу ягненка…
– В таком случае мне лучше не вмешиваться. Я полностью доверяю вам, Софи.
– Лучше всего был бы пойяк, – предложила она, взглянув на меня. – Во всяком случае, для ягненка это идеальный вариант.
Я весело кивнул:
– Значит, мы возьмем ваш «Пишон‑Лонгвиль».
– Девяностый тоже есть, – с улыбкой одобрил молодой человек. – Прекрасный был год.
– Отлично.
Забрав карту, он удалился на кухню.
Когда Софи повернулась ко мне, я захохотал.
– Что такое?
– Ничего, – ответил я, пожав плечами. – Вы меня рассмешили.
– Тем, что я выбирала вино?
– Не знаю. Всем вместе.
– Спасибо!
Кажется, мне впервые удалось задеть ее. Не знаю почему, но я сказал себе, что это хороший знак.
– Где вы изучали науку о виноделии? – спросил я с невинным видом.
– Я понятия не имею об этой науке! Просто у моего отца был прекрасный погреб, и я помогала ему вести список вин. В пятнадцать‑шестнадцать лет я уже прекрасно в них разбиралась.
– Вам повезло…
– Да. Это еще и выгодно, потому что можно найти очень хорошую бутылку по разумной цене, тогда как профан вынужден переплачивать, ведь он берет самые проверенные и, следовательно, самые дорогие сорта…
– Такие, как пойяк, например? – с иронией спросил я.
– Вы правы. Но в ресторане другое дело…
– Вот именно, и к тому же платить по счету буду я!
Тут мы оба рассмеялись. В сущности, ничего особо забавного во всем этом не было, но наша нервная система подверглась столь тяжким испытаниям, что назвать ее состояние нормальным было никак нельзя.
– Ладно, когда вам надоест язвить, – сказала Софи, закурив сигарету, – вы мне наконец расскажете, что вам удалось разузнать о нашей истории…
– Ну, поскольку я не смог раздобыть номер телефона дочери Борелла, пришлось двинуться по другому следу. Я позвонил священнику из Горда.
– Отличная мысль. И что же?
– А то, что он как раз укладывал чемоданы. Его переводят в Рим. Как он сам сказал, чтобы убрать с дороги.
– Ну и ну! Вы считаете, это как‑то связано с нами?
– А разве тут не замешана «Акта Фидеи»? Мне это кажется очевидным.
– Возможно.
– Во всяком случае, он был не в восторге. Но есть и хорошая новость. Он согласился приехать в Париж и встретиться со мной, чтобы мы обменялись информацией. Я сообщу ему все, что нам известно об «Акта Фидеи», он же, полагаю, сможет мне кое‑что рассказать об отце.