— Если вспомните что-нибудь… — произнесла Лунд и дала Бирк-Ларсену свою визитку.
Тот посмотрел на карточку и спросил:
— Что вы уже знаете?
— Слишком рано говорить о чем-то наверняка.
— Но вы найдете его?
— Мы сделаем все возможное.
Бирк-Ларсен не сдвинулся с места. На его лице обозначились резкие складки. Он медленно, со значением повторил:
— Вы найдете его?
— Да, — отчеканил Майер. — Найдем.
Отец Нанны задержал на нем тяжелый взгляд, мрачно кивнул, потом сел в машину.
Лунд проводила их взглядом:
— Они только что потеряли дочь. Как можно на них кричать?
— Я не кричал.
— Прозвучало именно так.
— Кричат вот так! — проорал Майер — так громко, что в одну из дверей сунул голову встревоженный патологоанатом. Уже более спокойным тоном Майер добавил: — Я не кричал. — Пытливо глядя ей прямо в глаза, произнес: — Он ненавидит нас, Лунд. Вы и сами заметили.
— Мы полицейские. Нас многие ненавидят.
— Нашел же время это показывать.
Половина третьего утра. Хартманн был там, когда они добрались до ратуши. Риэ Скоугор, энергичная интересная женщина, которую они видели в гимназии, расположилась слева от него. Нескладный и импульсивный руководитель предвыборного штаба Мортен Вебер сидел с другой стороны.
— Спасибо, что пришли, — сказала Лунд.
— Мы не приходили, — ответил Хартманн, — просто дождались вас. Скоро выборы. Мы работаем допоздна. Вы нашли девушку?
— Да. — Майер не отрывал взгляда от политика в синей рубашке и темно-синих брюках. — Она была в одной из ваших машин.
Лунд выписала на лист бумаги регистрационный номер машины, положила лист на середину стола.
— Мы хотим знать, кто пользовался ею последним.
Хартманн замер в своем кожаном кресле:
— Это наша машина?
Майер подтолкнул листок к нему поближе:
— Именно так мы и сказали. Можно теперь приступить к делу?
— Я проверю, — сказал Вебер, — но на это уйдет время.
— Почему? — поинтересовался Майер.
— Мы арендуем много машин, — ответил Вебер. — И пользуется ими тридцать человек. Сейчас глубокая ночь. Конечно, кое-кто из наших сотрудников работает и в такое время. Позвольте мне сделать несколько звонков.
Он встал из-за стола и отошел с телефоном в угол.
— Зачем вам столько машин? — спросила Лунд.
— Для нужд предвыборной кампании, — проговорила Скоугор. — Развозить наглядную агитацию, материалы к встречам, плакаты…
— Когда вы посылали машину доставить эти материалы во Фредериксхольмскую гимназию?
— Думаю, в пятницу…
Майер резко дернулся, уперся руками в стол, нагнулся к самому лицу Скоугор и отчеканил:
— Нам ваши догадки ни к чему! Девушка мертва. Мы должны знать…
— Мы ничего не таим, — перебил его Хартманн. — Мы хотим помочь. Но в три часа ночи нам не получить ответы моментально.
— Нанна Бирк-Ларсен была задействована в вашей агитационной работе? — спросила Лунд.
— Нет, — моментально выпалила Скоугор. — Ее нет ни в одном списке.
— Как быстро вы это узнали, — заметил Майер.
— Вы же хотели побыстрее.
Вернулся Вебер:
— Секретарь предвыборного штаба сейчас в Осло.
— К черту Осло! — вскричал Майер.
— Речь идет об убийстве. Нам нужны ответы.
Вебер сел, приподнял бровь в ответ на выпад Майера, посмотрел на Лунд. «Прощупывает иерархию, — отметила она про себя. — Не глуп».
— Да, и поэтому я поговорил с охраной. Ключи забирала Рикке Нильсен в пятницу.
— Кто она такая? — спросила Лунд.
— Рикке возглавляет нашу команду волонтеров, — пожал плечами Вебер. — Каждый, кто хочет, может поучаствовать в кампании. Мы рады любой помощи, когда своих сил недостаточно.
Он кинул взгляд на Майера, который мерил комнату шагами: руки в карманах брюк, нахохленный, похожий на забияку-петуха.
— Вы дозвонились до нее? — спросил он.
— Нет. Должно быть, она организует развозку плакатов.
Майер с сарказмом кивнул:
— Должно быть?
— Да, как я уже сказал. Контроль за тридцатью водителями — большая работа.
— Хватит! — Майер снова подскочил к столу. — Убита девушка, а вы сидите здесь, как будто вас это не касается.
— Майер, — сказала Лунд.
— Мне нужны ответы! — рявкнул он.
— Майер!
Это было сказано довольно громко. Он остановился.
— Позвоните в штаб, — приказала она. — Доложите Букарду о ситуации. Сообщите ему, что мы будем опрашивать волонтеров.
Он не двинулся с места:
— Букард уже давно в постели…
Она со значением посмотрела ему в глаза:
— Выполняйте.
Он отошел к окну.
— Есть ли у вас какие-то соображения о том, где сейчас эта женщина? — спросила Лунд.
Вебер посмотрел в листок перед собой, что-то отчеркнул зеленым маркером:
— Скорее всего, здесь.
Скоугор взяла у него листок, пробежала глазами написанное, потом передала полицейским.
— А как же пресса? — спросила она. — Если они узнают.
Лунд недоуменно пожала плечами:
— Убита молодая девушка. Мы не можем держать это в секрете.
— Вы нас не поняли, — пояснил Хартманн, — речь идет о нашей машине. Если она как-то замешана, мы должны сделать официальное заявление, чтобы никто не обвинил нас в том, что мы что-то скрываем.
— Никаких публичных заявлений до окончания расследования, — потребовала Лунд. — Обсуждать детали дела можно только со мной.
Скоугор поднялась, размахивая руками:
— Мы готовимся к выборам! Мы не можем допустить кривотолков!
Лунд отвернулась от нее к Хартманну:
— Информация, которую вы нам сейчас предоставили, является конфиденциальной. Если вы решите обнародовать ее и тем самым поставить под угрозу ход расследования, я не могу вас остановить. Однако не забывайте о последствиях, а они будут, я вам обещаю, Хартманн.
Вебер кашлянул; Скоугор умолкла. Майер выглядел довольным.
— Риэ, — наконец сказал Хартманн, — я думаю, мы можем подождать. При условии… — Просительная улыбка мелькнула на его губах.
— При каком условии? — спросил Майер.
— При условии, что вы предупредите нас, когда соберетесь общаться с прессой. Так, чтобы мы могли работать вместе. И быть уверенными, что все правильно.
Он сложил руки на груди. Рубашка того же цвета, что и предвыборный плакат за спиной. Все здесь было продумано и скоординировано. Спланировано.
Лунд достала визитку, вычеркнула свое имя, вписала вместо него имя Майера.
— Завтра утром позвоните Яну Майеру по этому номеру, — сказала она. — Он будет держать вас в курсе.
— А разве не вы? — спросил Хартманн.