— А разве не вы? — спросил Хартманн.
— Нет, — ответила Лунд. — Дело ведет он.
Вебер ушел вслед за полицейскими. Скоугор все еще кипела негодованием:
— Что, вообще, происходит, Троэльс?
— Понятия не имею.
— Если мы что-то скроем, а журналисты потом пронюхают об этом, они разнесут нас в клочья. Они обожают такие истории.
— Мы ничего не скрываем. Мы делаем то, о чем просит полиция.
— Да никто об этом и не вспомнит.
Хартманн надел пиджак, задумчиво посмотрел на нее:
— Выбора у нас нет. Те же журналисты точно так же разнесут нас в клочья, если мы помешаем расследованию. Лунд прекрасно это понимает. И раз мы не имеем никакого отношения к убийству, тут не о чем больше говорить.
Скоугор уставилась на него:
— Что? Девушку нашли в одной из наших машин! По-твоему, мы не имеем отношения к ее убийству?
— Не имеем. А вот что меня действительно волнует, так это наша кампания.
Он указал на дверь, ведущую в основные помещения их штаба. В дневное время там работало восемь-десять сотрудников.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты уверена в том, что мы защищены? Наши компьютеры, электронная почта?
Едкая усмешка.
— По-моему, у тебя начинается паранойя.
— Вспомни Бремера. Как он смог так ловко обыграть нас с финансированием школ? Откуда он знал о двадцати процентах? — Хартманн вспоминал разговор с Бремером, слова мэра о его покойном отце. — Старый лис что-то задумал.
Она принесла ему пальто, помогла одеться, заботливо застегнула все пуговицы.
— Что, например?
Хартманн рассказал ей вкратце о том, зачем приходила Тереза Крузе, о неизвестном журналисте, который наводит о нем справки.
— Нет никаких сомнений, что он получил часть информации отсюда, а как же иначе?
— Почему ты мне ничего не сказал? — недовольно спросила Скоугор.
— Говорю сейчас.
Он заглянул в основной офис. Столы и компьютеры, полки с папками, телефоны. Внутри этой комнаты, в глубине ратуши, хранились все подробности их предвыборной кампании, надежно запираемые на ночь на ключ.
— Поезжай домой, — сказала она. — Я сама тут все проверю.
Хартманн подошел к ней, взял за плечи, нежно поцеловал:
— Я тебе помогу.
— Поезжай домой, — повторила она. — Ты должен отдохнуть, утром у тебя важный разговор с Кирстен Эллер. Хочу, чтобы ты был в полной боевой готовности.
Он повернулся к окну, посмотрел на площадь:
— Они сказали, ей было всего девятнадцать. Только начинала жить.
— Но мы ни в чем не виноваты.
Троэльс глядел на голубые буквы гостиничной вывески и желтые фонари.
— Очень на это надеюсь.
— Как вы могли пообещать, что мы его найдем? — спросила Лунд.
Они ехали в ее машине, Майер был за рулем.
— Никогда больше так не унижайте меня! — выпалил он. — Да еще перед всеми этими клоунами!
Он так открыто и так по-детски злился, что было даже забавно.
— Больше не буду — я ведь уезжаю. Но почему вы пообещали это? В морге, отцу?
— Потому что мы найдем… — Помолчав, поправился: — Я найду.
— Никаких обещаний давать нельзя. Это правило номер один.
— У меня другие правила.
— Да, я заметила.
Майер включил радио, настроил волну, грянул оглушительный рок. Лунд наклонилась вперед и выключила радио, сверилась с листком, где был записан адрес:
— Здесь поверните.
Статуя всадника с поднятым мечом. Величественное иллюминированное здание. Многоэтажный паркинг. Здесь собиралась команда Хартманна перед тем, как отправиться в очередной рейд задаривать город его плакатами, буклетами, значками, кепками и футболками.
Автомобили, арендованные для штаба Хартманна, находились на втором этаже. Совершенно одинаковые черные «форды» — копии того хэтчбека, который они вытащили из канала. Лунд и Майер обошли их вокруг, натыкаясь постоянно на фотографию Троэльса Хартманна, наклеенную на стекла машин. Дверь одного из багажников оказалась поднятой. Тремя часами ранее в точно таком же багажнике она видела израненный полуобнаженный труп Нанны Бирк-Ларсен в рваном грязном белье. Здесь же стояли бесчисленные коробки с листовками, все с той же фотографией Хартманна: легкая мальчишеская улыбка, отголоски былого страдания в глубине честных глаз.
Откуда-то из недр паркинга появилась светловолосая женщина, она подошла и неуверенно посмотрела на Лунд. Та показала ей свое удостоверение, спросила:
— Рикке Нильсен?
Женщина выглядела утомленной. И она явно занервничала, когда с другой стороны машины показался Майер, сел на край открытого багажника и стал наблюдать за ней, сложив руки на груди.
— Мне нужно имя водителя, который работал в эти выходные, — сказала Лунд.
— А в чем дело?
— Номер машины, которая нас интересует… — Лунд принялась листать блокнот.
— Икс-у-два-четыре-девять-один-девять, — подсказал Майер. Он встал, приблизился к Нильсен. — Черный «форд», такой же, как этот. Мы хотим знать, кто ездил на нем последним. — И улыбнулся, вероятно считая свою улыбку приятной.
Поодаль от них несколько человек грузили в автомобили плакаты с улыбающимся лицом Хартманна.
— У вас тут целая организация. Как вы со всем этим управляетесь? Наверное, ведете журнал учета?
— Да, конечно.
— Можем мы взглянуть на него? Пожалуйста.
Она кивнула, пошла за журналом. Майер подмигнул Лунд. Вернулась Нильсен:
— Так вы сказали, номер икс-у… Как там дальше?
— Икс-у-два-четыре-девять-один-девять.
Лунд оставила Майера говорить с Нильсен, а сама стала наблюдать за мужчинами с плакатами и листовками. В паркинге было холодно. Но не слишком.
Один из волонтеров, долговязый и худой, был в поношенной грязной куртке с низко надвинутым капюшоном. Вот он сложил свою ношу в один из автомобилей, повернулся… Серый свитер, лицо в тени, пытается остаться незамеченным.
Майера утомили собственные попытки строить из себя доброго полицейского.
— Я стараюсь быть спокойным, — услышала она за спиной. — Так что и вы успокойтесь. Я не желаю больше слышать эти ваши «если» и «но». Просто назовите мне чертово имя!
Он уже почти кричал. Волонтеры, заталкивающие в машины коробки, могли его услышать. Они уже поглядывали в сторону Рикке Нильсен. Но только не человек в капюшоне.
Лунд обернулась, чтобы попросить Майера сбавить тон. Когда она снова посмотрела на грузчиков, фигуры в сером свитере и куртке больше нигде не было видно.
Неожиданно черный «форд» в соседнем ряду ожил, с ревом выехал с парковочного места. Из незакрытого багажника посыпались улыбающиеся лица Троэльса Хартманна.
— Майер!
На пути к эстакаде водитель должен был проехать мимо Лунд. Она вышла на середину проезда, встала и направила взгляд на лобовое стекло приближающейся машины: мужчина, тридцати с лишним лет или даже сорока; злое небритое лицо, испуган, настроен решительно.
— Проклятье! — вскричал Майер и бросился к ней, схватил одной рукой за плечо и утащил Лунд с дороги.