— Попробуй кусочек, Мортен.
— Извини. Не могу.
— Твой диабет лишь предлог. Ты в любом случае не прикоснулся бы к нему, слишком ты правильный для сладкого!
Они были достаточно близки для такой шутки, так считал Хартманн.
— Что нам известно о том репортере? — спросил он.
— Ты говоришь об Эрике Салине?
— Он охотится за мной, Мортен. Почему? Кто он? Как он узнал о машине?
— Он грязный репортеришко, который ищет, на чем бы заработать. Считай это комплиментом. Он не стал бы тратить на тебя время, если бы у тебя не было шанса на выборах.
— Но машина? Откуда он узнал, что она наша?
Вопросы Хартманна были неприятны Веберу.
— Ты считаешь, что информацию слил кто-то из штаба? — спросил он.
— А ты нет?
— Такая мысль мне приходила. Но не могу представить, кто бы это мог быть.
Хартманн отодвинул тарелку с пирогом и пластиковый стаканчик с апельсиновым соком, полюбовался на расшалившуюся детвору.
— Я на сто процентов уверен в нашей команде, — заявил Вебер с помпой. — В каждом из сотрудников. А ты?
Ответить Хартманну помешал звонок. Он поднес телефон к уху, послушал, посмотрел на Вебера:
— Нам пора ехать.
Шагая по длинным гулким коридорам, Хартманн кипел негодованием.
— Где она?
— Обещала перезвонить через минуту.
Внизу у входной двери их встретила Риэ Скоугор и теперь еле поспевала за Хартманном. Вебер замыкал их маленький отряд, молчал и слушал.
— Эллер говорит, что Поуль Бремер сделал ей более интересное предложение. Она его еще не приняла. Хочет знать нашу реакцию.
— Наша реакция такова: пусть подавится.
Скоугор вздохнула:
— Это политика.
— Нет, это не политика. Это конкурс красоты. И мы в нем не участвуем.
— Выслушай ее. Узнай, что она хочет. Мы можем пойти на компромисс в отдельных направлениях…
Она остановила Хартманна перед дверью в штаб.
— Троэльс, ты должен успокоиться.
Его взгляд обежал стены. Иногда ратуша очень напоминала тюрьму, пусть и весьма комфортабельную.
Мобильник Скоугор издал трель.
— Привет, Кирстен. Буквально еще одну секунду. Сейчас Троэльс свяжется с тобой.
Дав отбой, она посмотрела на Хартманна и сказала:
— Будь вежлив. Держись равнодушно.
Он развернулся и пошел прочь. Она рассердилась, поймала его за плечо, крикнула:
— Эй! — Ее голос был резок и сух. — Остановись и выслушай меня хоть раз! Если Эллер будет на нашей стороне, мы победим. Если проиграем, то превратимся в еще одну маленькую партию, подбирающую крошки со стола Бремера. Троэльс…
Он снова уходил. Ее рука вцепилась в синий лацкан, потянула его обратно в тень.
— Ты понимаешь, что я говорю? Мы не получим большинства, играя в одиночку. У тебя нет столько голосов. — Она взяла себя в руки, немного успокоилась. — И тут ничего не поделать. Таковы факты.
Хартманн протянул руку за телефоном.
— Главное — будь спокоен, — сказала она и дала ему мобильный.
Хартманн набрал номер, поздоровался, обменялся парой общих фраз, потом:
— Я слышал о вас и Бремере. Что ж, такое случается. Не будем расстраиваться.
Он прикрыл глаза, слушая ответную реплику. Опять уклончивые фразы о дверях, которые еще не захлопнуты, о предложениях, которые пока не окончательны. И неизменные интонации нахального просителя.
— Как я понимаю, альянс у нас не сложился, — сказал Хартманн.
И неизменные интонации нахального просителя.
— Как я понимаю, альянс у нас не сложился, — сказал Хартманн. — Давайте как-нибудь выпьем вместе кофе. Будьте здоровы! До свидания.
Скоугор побелела от злости. Вебер вообще ушел.
— Довольна? Я был спокоен.
Судмедэксперт был разговорчивым мужчиной с белой бородой на загорелом лице. Всю дорогу к моргу он рассказывал о том, как надо делать сидр.
— В Швеции хорошие яблоки. Я дам вам рецепт!
— Отлично.
В морге они натянули перчатки и подошли к столу.
— Это необычный случай, — сказал он, поднимая белую простыню.
Перед ней открылось тело Нанны Бирк-Ларсен. Вымытое и с признаками трупного окоченения.
— Кровь в волосах свернулась задолго до того, как она попала в воду. На руках и ногах отчетливо видны следы ударов, и еще на правом боку.
Лунд взглянула на указанные места, думая, что видела и так уже слишком много.
— Подойдите сюда, — велел он, — вот, на правом бедре.
— Вроде все это мы уже осматривали. Это ссадина?
— Нет. Вот пощупайте кожу.
Лунд пощупала. На ощупь — кожа.
— Вокруг этой раны имеется покраснение, — рассказывал о своем открытии судмедэксперт. — Когда тело находится в воде, эта краснота исчезает. Но через несколько дней проявляется снова.
Лунд помотала головой:
— Это потертости. Она находилась на твердой грубой поверхности, возможно на бетонном полу.
— В подвале гимназии бетонный пол.
Она еще раз потрогала поврежденный участок бедра. Перед глазами стояла тайная комната с окровавленным матрасом и наркотиками.
— Сколько времени она так провела?
— Несколько часов.
Лунд переваривала информацию, пыталась делать выводы.
— Вы уверены?
— Уверен. У нас есть основания полагать, что имела место серия изнасилований — возможно, с перерывом в несколько часов. Но у нас нет ни единой ДНК. Должно быть, насильник пользовался презервативом. Он не оставил никаких следов — ни под ногтями девушки, ни где-либо еще.
— Смыло водой?
— Да, — кивнул он, — сначала я тоже так думал. Но она находилась в багажнике. Посмотрите на ее руки.
Он поднял по очереди руки девушки.
— Кто-то подстриг ей ногти.
Руки упали обратно на белую простыню. Потом настал черед Лунд разглядывать их.
— В легких и печени следы эфира, — продолжал он, перелистывая отчет. — То есть девушку усыпляли, возможно несколько раз. Все было спланировано. Этот парень прекрасно знал, что делает. Я не… — Он умолк, словно сомневаясь в себе. — Это не моя сфера, но я не удивлюсь, если услышу, что он уже делал это прежде. Во всем чувствуется… метод.
Лунд взяла у него отчет.
— Надеюсь, вам это поможет.
Она пожала плечами.
— Что ж, — покивал он. — Если обнаружим что-то еще, я вам пришлю. Ах да… — Он улыбнулся. — И рецепт сидра.
Лунд пошла обратно в свой кабинет. Перед дверью Букард спорил с лысым адвокатом — пытался удержать Оливера Шандорфа и Йеппе Хальда. Юрист собирался через судью требовать их немедленного освобождения. На лице Букарда не читалось особых надежд преуспеть в данном конкретном споре.
Эллер закрыла за собой дверь. Села, положила широкие ладони на широкие бедра и сказала:
— Ну и шуточку вы со мной сыграли, должна вам сказать.
— Это не шутка, Кирстен.
— Очень надеюсь. Потому что я ответила Бремеру «нет».