– Но хоть что‑то ты знаешь?
Было видно, что этот вопрос ее раздражал. Наверное, ее и солнечный свет раздражал точно так же.
– Да не, ну чё? Я один раз видела ее с каким‑то перцем в Саут‑Шор.
– Саут‑Шор‑Плаза? Торговый центр?
– Ну да. – Она уставилась на меня, раздосадованная моей тупостью.
– Значит, ты была в торговом центре, и…
– Ну, типа я, и Тиша, и Райли. – Она махнула в сторону двух своих подружек. – И вдруг натыкаемся на них, типа они из «Дизеля» выходили. Без покупок, правда.
– Без покупок, – сказал я.
Она взглянула на свои ногти, скрестила ноги, вздохнула.
– Еще что‑нибудь помните? – спросил я у класса.
Ничего. Даже никаких пустых взглядов. Все дружно изучали свои ногти, или свои туфли, или свои отражения в окнах.
– Спасибо и на этом, – сказал я. – Вы очень мне помогли.
– Да без разницы, – ответили две из них.
Стоя на крыльце, я обменялся визитками с директором Нгьем и пожал ее маленькую, гладкую ладошку.
– Спасибо, – сказал я. – Вы действительно очень мне помогли.
– Надеюсь, что так. Удачи вам.
Я начал спускаться по лестнице.
– Мистер Кензи?
Я обернулся. Выскочившее солнце сияло на полную катушку. Выпавший прошлой ночью снег оно превратило в ручеек, с журчанием сбегавший по канавке к канализационному стоку. Май подняла руку, защищаясь от солнца.
– Те экзамены, о которых я говорила… Лабораторные работы… Если вы вернете ее в ближайшее время, мы найдем способ наверстать упущенное. И она получит стипендию в отличный колледж, обещаю.
– То есть мне просто надо найти ее как можно скорее.
Она согласно кивнула.
– Ну значит, – сказал я, – найду. И скоро.
– Я в этом не сомневаюсь.
На прощание мы еще раз кивнули друг другу, отдавая дань вежливости, но я почувствовал, что между нами осталось недосказанным что‑то еще. Что‑то теплое и чуть печальное, что‑то, о чем лучше не задумываться. Что‑то, во что не следует вглядываться слишком пристально.
Она повернулась и снова вошла в здание школы, закрыв за собой тяжелую дверь зеленого цвета. Я пошел к своему джипу. Когда я щелкнул по кнопке брелока, отпирая двери, из‑за машины вышла девочка. Одна из тех семи, с кем я только что разговаривал. У нее были темные, глубоко посаженные глаза, темные гладкие волосы и белая, как пенопласт, кожа. Во время нашей встречи она единственная из семи школьниц не произнесла ни слова.
– Что вы сделаете, если найдете ее?
– Верну домой.
– К кому домой?
– Нельзя же ей одной болтаться бог знает где.
– Может, она не одна. И может, «бог знает где» – не такое уж плохое место.
– Чаще всего оно оказывается довольно хреновым.
– Вы видели, где она живет? – Она прикурила сигарету.
Я покачал головой.
– Ну так вломитесь туда как‑нибудь и сами посмотрите. А для начала загляните в микроволновку.
– Микроволновку?
Она выдула серию колечек:
– Ага. Ми‑кро‑вол‑нов‑ку.
Я посмотрел в ее темные глаза, обрамленные еще более темными тенями.
– Приглашать в дом гостей – как‑то не похоже на Аманду.
– А я и не говорила, что это Аманда меня пригласила.
До меня дошло через несколько секунд:
– Ты там была с Софи?
Она ничего не ответила, только пожевала левую сторону верхней губы.
– Ладно.
– Ладно. Значит, Софи еще там?
– Возможно, – процедила девочка.
– А Аманда? Где она?
– Честно, не знаю.
– Почему ты со мной разговариваешь, если не хочешь, чтобы я ее нашел?
Она скрестила руки, обхватив левой ладонью правый локоть, и снова затянулась. Россыпь розовых шрамов поднималась по ее руке, словно железнодорожные шпалы.
– Слышала я тут историю про Аманду и Софи. На День благодарения пять человек зашли в комнату. Пока все понятно?
– Ага, вроде пока все ясно.
– Двое в этой комнате померли. Но вышли оттуда четверо.
Я ухмыльнулся:
– Слушай, ты кроме табака точно больше ничего не куришь?
– Просто запомните, что я вам сказала.
– Может, хватить мистику нагонять?
Она пожала плечами, куснула ноготь.
– Мне пора.
Когда она проходила мимо, я спросил:
– Зачем ты мне вообще все это рассказала?
– Потому что Зиппо был моим другом. В прошлом году. Больше чем другом. Первым больше‑чем‑другом в моей жизни.
– Кто этот Зиппо?
Фасад безразличия рухнул. Она выглядела как девятилетний ребенок. Девятилетний, брошенный родителями в торговом центре ребенок.
– Вы серьезно?
– Да.
– Господи, – сказала она, и голос ее надломился. – Вы же ничего не знаете.
– Кто этот Зиппо? – повторил я вопрос.
– Звонок прозвенел. – Она выбросила сигарету. – Пойду обучаться. Следите за дорогой.
Она шла по улице, и талый снег продолжал свой бег по канаве, а небо приобрело сланцевый, серовато‑синий цвет. Только когда она исчезла за той же дверью, что и директор Нгьем, до меня дошло, что я так и не спросил, как ее зовут. Дверь закрылась, я залез в свой джип и поехал прочь, назад через реку.
Тем же утром, пока я опрашивал школьниц, Энджи созвонилась со своей подругой Пэ‑Эр и уговорила ее несколько вечеров посидеть с Габби. Потому и получилось, что моя жена присоединилась к расследованию – впервые за почти пять лет. Мы направились к северу от города, в Рединг, чтобы встретиться с отцом Софи Корлисс.
Дом Брайана Корлисса располагался на усаженной кленами улице с широкими белыми тротуарами и газонами, которые выглядели так, будто их даже не стригли, а брили – минимум пару раз в день. Настоящий пригород для среднего класса – возможно, тяготеющего к классу высшему, но не до такой степени, чтобы страдать ярко выраженным элитизмом. Гаражи у каждого дома были рассчитаны на две машины, а не на четыре, да и припаркованы там были «ауди» и ограниченного тиража «тойоты», а не «лексусы» или БМВ‑740. Все дома казались вполне ухоженными, и на каждом фасаде красовались рождественские украшения и гирлянды. В этом плане дом Корлиссов – белый, колониального стиля, с черными жалюзи, наличниками и дверью – ничем не отличался от соседских. Перемигивавшиеся фонарики‑сосульки свисали с водосточного желоба, крыльца и перил. Над дверью гаража висел венок, огромный, как само солнце. Перед кустами на газоне расположились ясли, а вокруг них – три волхва, Мария, Иосиф и стадо разных домашних животных, сгруппировавшихся вокруг пустой колыбели. Справа от них толпились малоуместные здесь снеговики, эльфы, олень, Санта с супругой и косо взирающий на эту картину Гринч. На крыше, рядом с трубой, были припаркованы сани и гирляндами выложено «СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА». Столбик, на котором крепился почтовый ящик, был оформлен под полосатый леденец.
Когда мы подъехали к дому, Брайан как раз находился в гараже – выгружал покупки из своего внедорожника «инфинити».