Софи явно не любила удалять письма. В почтовом ящике у нее хранилось 2871 сообщение – переписка примерно за год. В «Отправленных» было 1673 письма, тоже где‑то за год. Я позвонил Энджи и рассказал о своих находках.
– С данными об IP сможешь взломать ее почту?
– Запросто, – сказала она. – Сколько ты там уже?
– Не знаю, минут двадцать примерно.
– Немало, если учесть, что ты торчишь в доме людей, не имеющих предсказуемого рабочего графика.
– Ну ты прям как моя мама.
Она положила трубку.
Я вернул все на свои места и спустился на первый этаж. В столовой, на стоявшем в центре комнаты столе, я нашел картонную коробку, доверху набитую письмами. Ничего выдающегося – в основном счета, в основном за электричество и воду, плюс несколько счетов по кредиткам и выписки с банковских счетов. Но затем я посмотрел на имена адресатов. Ни один из них не жил по этому адресу. Дэрил Бускет проживал в Вествуде, Жоржетт Бинг – во Франклине, Майка Грикспур в Шероне, а Верджил Кридлин – в Дедэме. Я пролистал всю пачку писем и насчитал еще девять имен, и все они принадлежали обитателям соседних городов – Уолпола, Норвуда, Мэнсфилда, Плейнвилла. Сквозь дверной проем я взглянул в гостиную, на стоявшую там батарею компьютеров. Практически пустой дом, немногочисленная мебель, явно купленная по дешевке и мелким оптом, – вполне понятно, что превращать это место в жилище никто и не собирался. Девять компьютеров. Краденая почта. Будь у меня время, я бы точно нашел здесь свидетельства о рождении младенцев, которые вскоре после выдачи документа скончались. Спорить готов, на все свои деньги, до последнего цента.
Я снова взглянул на письма. Но почему они так глупо себя ведут? Как можно защищать компьютеры паролями, но при этом забыть включить сигнализацию? Зачем выбирать идеальное место для занятий подобным дерьмом – дом в тупике, кругом пустырь и народу ни души, – но при этом оставить пачки ворованных писем в коробке на виду?
Я обыскал кухню, но не нашел ничего, кроме пустых шкафчиков и холодильника, в котором лежали пластиковые упаковки еды навынос, пивные бутылки и банки с кока‑колой. Я закрыл дверцу холодильника и вспомнил, что одноклассница Аманды говорила что‑то насчет микроволновки. Я открыл ее, заглянул внутрь. Микроволновка как микроволновка. Белые стенки, желтая лампа, круглый поддон. Я уже собрался закрыть ее, когда в нос мне ударил резкий запах. Я присмотрелся к стенкам. Да, белые, но кое‑где на них осел такой же белый налет. Приглядевшись, я заметил его и на желтой лампочке. Я нашел нож для масла и легонько провел им по одной из стенок. На лезвии осел мелкий порошок, белый и невесомый, словно тальк.
Я захлопнул дверцу микроволновки, положил нож обратно в ящик и вернулся в гостиную. Шагнув туда, я услышал, как поворачивается ручка входной двери.
Я не видел ее одиннадцать лет. И меня это вполне устраивало. Но вот она здесь. Она сделала четыре шага, прежде чем заметила меня и посмотрела мне в глаза. Она пополнела: в основном жир отложился на бедрах, на лице и на шее. Пятен на коже стало больше. Ее васильковые глаза, самая привлекательная ее черта, совсем не изменились. Она раскрыла их, и ее рот сначала превратился в узкий, сморщенный овал, а затем – в неуверенную улыбку. Вряд ли она поверила бы мне, если бы я сказал, что пришел починить унитаз. Я выдал ей максимально беспомощную улыбку, развел руками и пожал плечами.
– Патрик? – сказала она.
– Как поживаешь, Хелен?
Кенни вышел у нее из‑за спины. С полсекунды он непонимающе смотрел на меня, а затем завел руку себе за спину. Я поступил точно так же.
Он сказал:
– О.
Я сказал:
– Ага.
Он сказал:
– О.
Я сказал:
– Ага.
У него из‑за спины вышла девочка‑подросток. Она открыла было рот, но не издала ни звука. Руки у нее тряслись, будто через нее пропускали ток. Она стремительно шагнула влево, убираясь с линии огня. Я пригляделся к ней. Софи Корлисс. Как ее отец и хотел, она похудела. Даже очень. Костлявая, взмокшая, она перестала трястись и теперь дергала себя за волосы.
Я вытянул руку:
– Можем обойтись и без этого.
– Без чего? – спросил Кенни.
– Без тыкания друг в друга пушками.
– Ну, тогда просвети меня, как нам без этого обойтись.
– Например, – предложил я, – я могу убрать руку с пистолета.
– Ага. А я возьму и пальну тебе в рыло.
– Да, есть такая вероятность, – согласился я.
– А если я уберу руку? – Он скривился. – Результат будет тот же, только труп будет мой.
– Ну а если мы одновременно? – предложил я.
– Ты смухлюешь, – сказал он.
Я кивнул, а он вытащил пистолет и направил его на меня.
– Ловко, – сказал я.
– Ты ручки‑то покажи.
Я вывел из‑за спины руку, сжимавшую мобильник.
– Неплохо, – сказал Кенни. – Но в моем пуль побольше.
– Это да, но твой пистолет ведь никому не звонил?
Он шагнул ко мне. На экране мобильника горела надпись: «Дом. Текущий звонок: 39 секунд».
– Ой, – сказал он.
– Ага.
– Черт, – еле слышно выдохнула Хелен.
– Положи пистолет, или моя жена вызовет копов по этому адресу.
– Давай не…
– Время идет, – сказал я. – Понятно, что вы тут клепаете фальшивые документы и вообще занимаетесь кучей всего незаконного. Ну и дурь варите где‑то поблизости, а тут прокаливаете использованные фильтры, чтобы все до капли выдавить. Так что если не хочешь, чтобы через полминуты сюда мчалась полиция, Кенни, то положи пушку.
Из телефона донесся голос Энджи:
– Привет, Кенни. Привет, Хелен.
– Энджи? – спросила Хелен.
– Она самая, – ответила Энджи. – Как поживаешь?
– Да так, – сказала Хелен. – Потихоньку.
Кенни скривился, словно смертельно устал. Перевел пальцем пистолет на предохранитель и протянул его мне:
– Как же ты меня достал.
Я убрал пистолет – 9‑миллиметровый «смит‑вессон сигма» – в карман пиджака.
– Спасибо. – И произнес в трубку: – До встречи, любимая.
– На обратном пути можешь захватить минералки? И молока, а то у нас кончилось.
– Не вопрос. Еще что‑нибудь надо?
Кенни закатил глаза.
– Вроде да, но сейчас ничего в голову не приходит.
– Ну, тогда перезвони мне, если вспомнишь.
– Ладно. Я тебя люблю.
– И я тебя.
Я нажал отбой.
– Софи? – спросил я.
Она подняла глаза, удивленная, что я знаю, как ее зовут.
– У тебя тоже с собой?
– А?
– Пистолет, Софи. У тебя тоже с собой пушка?
– Нет. Ненавижу оружие.
– Я тоже, – сказал я.
– Но у тебя пистолет в кармане.
– Вот такая ирония судьбы. Тебя сейчас сильно ломает?
– Нет, я в порядке, – сказала Софи.
– Выглядишь хреново.
– А ты кто вообще?
– Это Патрик Кензи.