Черная заколка с нарисованным на ней майским жуком была откровенно лишней – смазанные гелем волосы лежали на голове так ровно, что казалось, растрепать их не способно ничто, кроме разве направленного в лицо реактивного двигателя.
Ее широко раскрытые голубые глаза прояснились, и она снова нервно засмеялась:
– От своего бойфренда.
– И зовут его… – сказал я, перебирая в уме наиболее подходящие варианты – Тед, или Тай, или Хантер.
– Дэвид Веттерау.
Хреновый из меня телепат.
– Боюсь, я о нем никогда не слышал.
– Он знаком кое с кем, кто с вами работал. С одной женщиной…
Бубба поднял голову и уставился на меня. Бубба именно меня винил в том, что Энджи прекратила наше партнерство, переехала из нашего квартала, купила «хонду», начала носить костюмы от Анн Кляйн и вообще перестала с нами общаться.
– Энджела Дженнеро? – спросил я.
Она улыбнулась:
– Да, именно она.
Бубба снова что‑то буркнул. Глядишь, скоро на луну выть начнет.
– И зачем вам потребовался частный детектив, мисс Николс?
– Пожалуйста, просто Карен. – Она развернулась ко мне, поправила и без того безупречную прическу.
– О’кей, Карен. Так зачем тебе детектив?
Она печально, вяло улыбнулась и пару секунд молчала, уперев взгляд в свои колени.
– В спортзале, куда я хожу, есть один парень…
Я кивнул.
Она сглотнула. Думаю, она надеялась, что я все пойму по одной этой фразе. Я был уверен, что сейчас она поведает мне крайне неприятную историю. Еще больше я был уверен в том, что ее знакомство с неприятной стороной жизни было в лучшем случае очень и очень ограниченным.
– Он начал клеиться ко мне, постоянно следовал за мной до парковки. И поначалу это меня просто, ну, раздражало.
Она подняла голову, посмотрела мне в глаза, надеясь увидеть в них понимание.
– Потом все стало хуже. Он начал звонить мне домой. В спортзале я старалась с ним не пересекаться, но пару раз видела его у своего дома – он следил за мной из машины. Дэвида это наконец достало, он пошел поговорить с ним. Сначала тот все отрицал, а потом пригрозил Дэвиду.
Она моргнула, сжала кулачки.
– Дэвид, он не выглядит… угрожающе, что ли? Понимаете, о чем я?
Я кивнул.
– В общем, Коди… Так его зовут, Коди Фальк, он посмеялся над Дэвидом и вечером того же дня позвонил мне.
Коди. Я его уже ненавидел – просто потому что.
– Он позвонил и начал говорить, что знает, как я на самом деле его хочу, и что меня никто никогда так хорошо не… не…
– Трахал, – сказал Бубба.
Она вздрогнула, посмотрела на него и тут же перевела взгляд обратно на меня.
– Да. Что меня так хорошо… никогда в моей жизни. И что он знает, что втайне я хочу, чтобы он меня… ну, понимаете. Я оставила ему записку на лобовом стекле его машины. Знаю, что не стоило этого делать, но… в общем, я ее оставила.
Она полезла в сумочку, извлекла смятый листок фиолетового цвета. На нем ее каллиграфическим почерком было написано:
Мистер Фальк!
Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Карен Николс
– А когда в следующий раз я пошла в спортзал, – сказала она, – и вернулась потом к своей машине, он вернул записку. Прилепил на то же место на лобовом стекле, где и я. Написал ответ на обратной стороне.
Она указала на листок в моей руке.
Я перевернул его. На обратной стороне Коди Фальк написал одно‑единственное слово:
«Нет».
Этот козел действительно начал меня бесить.
– А вчера… – На глаза ее навернулись слезы, и она несколько раз судорожно сглотнула.
Я накрыл ее ладонь своей и почувствовал, как она сжала пальцы в кулак.
– Что он сделал?
Она резко вздохнула, и я услышал, как воздух влажно ударился о ком, стоявший у нее в глотке.
– Он изуродовал мою машину.
Мы с Буббой недоуменно уставились сначала друг на друга, а затем на сияющий зеленый «фольксваген», припаркованный у входа на школьный двор. Машина выглядела так, будто только что сошла с конвейера, – наверное, даже запах нового автомобиля из салона еще не выветрился.
– Вот эту машину? – спросил я.
– Что? – Она проследила за моим взглядом. – Ой, нет, нет. Это машина Дэвида.
– Парень? – спросил Бубба. – Эту машину водит
Бубба поднял голову, повернулся ко мне.
– Почему? – спросил я.
– Потому что они не получили последний платеж. Но я… я послала деньги. Три недели назад. Они сказали, что отправили мне письмо с предупреждением, но оно до меня не дошло. И… и… – Она уронила голову, слезы начали падать ей на колени.
Я был вполне уверен, что у нее дома хранится коллекция плюшевых игрушек. А на бампере ее изуродованной «короллы» когда‑то красовалась наклейка – или улыбающаяся рожица, или ихтис. Она читала Джона Гришэма, слушала легкий рок, обожала девичники и не видела ни одного фильма Спайка Ли.
Она никогда не думала, что нечто подобное может произойти именно с ней.
– Карен, – мягко сказал я. – Как называется твоя страховая компания?
Она подняла голову, вытерла слезы тыльной стороной ладони.
– «Стэйт мьючуэл».
– А почтовое отделение, через которое ты посылала чек за страховку?
– Ну, я живу в Ньютон‑Аппер‑Фоллс, – сказала она, – но точно не знаю, кто этим занимается. Может, мой бойфренд? – Она уставилась на свои белоснежные кроссовки, словно стыдясь сказанного. – Он живет в Бэк‑Бей, и я часто там бываю.
Эти слова она произнесла так, словно признавалась в страшном грехе. А я подумал, где выращивают таких, как она, людей и можно ли будет раздобыть семена, если мне когда‑нибудь захочется вырастить дочь.
– До этого ты когда‑нибудь запаздывала с выплатой?
Она покачала головой:
– Никогда.
– И как долго ты у них застрахована?
– Семь лет. С окончания колледжа.
– Где живет Коди Фальк?
Она промокнула глаза ладонью, чтобы убедиться – слезы высохли. Макияжа на ней не было, так что и течь было нечему.