Все, что годно для судового журнала, сюда заношу. Когда я не пьян в стельку.
Он открыл нужный раздел.
– Так… Железнодорожный паром «Мальмёхюс». Встречные суда записаны.
– В самом деле?
– А как же, все как положено.
– Минутку, – сказал Мартин Бек, доставая бумагу и карандаш, – предметы, которыми он редко пользовался вне своего кабинета.
– Одиннадцать пятьдесят пять, теплоход «Эресюнд», курсом на порт Мальмё.
– Ну, этот каждый день ходит.
– Еще бы. Регулярные рейсы… Двенадцать тридцать семь, теплоход «Грипен». То же самое, регулярный рейс. После названия я написал «голубая лента». К атлантической голубой ленте не имеет никакого отношения.
– А что же это?
– А то, что вдоль борта идет голубая полоса.
– И что же тут удивительного?
– Раньше полоса была зеленая. Видно, пароходство поменяло цвета. В двенадцать пятьдесят пять встреча поинтереснее, сухогруз под названием «Рюнаткиндар». Фарерский флаг.
– Фарерский?
– Вот именно, редкость. Потом нас в тринадцать ноль пять и тринадцать ноль шесть обогнали «Ласточка» и «Царица волн» – обе на подводных крыльях. Дальше записано, что у Лангелиние стоял итальянский эскадренный миноносец. Два небольших немецких сухогруза в Фрихавне. Все.
– Я запишу себе названия. Можно заглянуть в вашу книжечку?
– Нельзя. Я прочту по буквам, что надо.
Он прочел по буквам название судна под фарерским флагом.
Мартин Бек сказал себе, что надо будет поручить Бенни Скакке проверить. Но в глубине души он уже не сомневался: у Бертиля Морда надежное алиби.
Предстояло уточнить еще кое‑какие вещи.
– Простите, если я вам надоедаю. Но откуда вам известно, что сосед вашей бывшей жены Фольке Бенгтссон?
– Она сама об этом говорила.
– Вы говорили, что последний раз навещали ее больше полутора лет назад. Тогда Бенгтссон еще не переехал туда.
– А кто вам сказал, что я об этом там услышал? Сигбрит приезжала сюда, хотела вытянуть из меня деньги. Я ей дал немного. Ведь она мне нравилась. Ну и душу отвел. Вот тут, на полу. Тогда и рассказала мне про этого психа. Это была наша последняя встреча.
Морд уставился на пол.
– Значит, он ее задушил, скот проклятый? А где вы его держите?
– Это к делу не относится.
– О чем же нам тогда толковать? Вы что‑то спрашивали насчет домов терпимости. Адреса нужны?
– Спасибо, не надо.
Бертиль Морд опять застонал. Вдавил кулак в правое подреберье. Налил себе еще водки и выпил.
Выждав немного, Мартин Бек сказал:
– Похоже, в одном пункте вы неправду говорите, капитан Морд.
– Провалиться мне на этом месте, если я вам сегодня хоть что‑нибудь соврал. Кстати, что за день сегодня?
– Пятница, шестнадцатое ноября.
– Прямо хоть в журнал заноси. День без единой лжи. Правда, до вечера еще далеко.
– Из ваших собственных слов выходит, что Бенгтссон поселился в Думме уже после того, как вы совсем оттуда уехали. А между тем он видел вас там два раза.
– Наглая ложь. Я там не появлялся.
Мартин Бек задумался. Потер лоб. Потом спросил:
– Вам известно, что у вашей бывшей жены была связь с неким Каем?
– Как вы сказали? С Каем? Имя‑то какое. В первый раз слышу. Да я бы никогда не допустил, чтобы Сигбрит путалась с кем‑то. Правда, дурацкое имя.
– Не понимаю, зачем Бенгтссону выдумывать такую вещь. Он решительно утверждает, что два раза видел вас около ее дома.
– Он же псих. Двух баб задушил. А вы, комиссар полиции, сидите тут и удивляетесь: зачем бы это ему понадобилось врать?
Мартина Бека вдруг осенило:
– А что у вас за машина, капитан Морд?
– «Сааб». Старый зеленый рыдван. Шесть лет как купил. Стоит где‑нибудь около дома с извещением о штрафе на ветровом стекле. Дескать, переведите по почте тридцать пять крон. Я редко трезвый бываю, чтобы за руль садиться.
Мартин Бек внимательно смотрел на Морда.
Морд молчал.
Наконец Мартин Бек снова заговорил:
– Ладно, пойду. И скорее всего, вы меня больше не увидите. Хотите совет от души?
– Валяйте, может, пригодится.
– Продайте вы свой ресторан и прочее имущество, какое есть. И уезжайте куда‑нибудь с тем, что выручите. Улетайте в Панаму там или в Гондурас, наймитесь на судно. Пусть даже штурманом.
Морд уставился на него своими угрюмыми карими глазами, в которых приступы бешенства так легко чередовались с полным спокойствием.
– А что, это идея, – сказал он.
Мартин Бек закрыл за собой дверь.
Фольке Бенгтссон дважды видел в Думме человека в бежевой «вольво».
И человек этот не Бертиль Морд.
Мартин Бек думал о ключе в сумке Сигбрит Морд, том самом ключе, который не подходил к замкам в ее доме. Херрготт уже выяснил, что на работе ей не нужны были ключи. Откуда же этот ключ? От квартиры Кая или от какого‑нибудь уютного гнездышка?
Вопросов много, догадок тьма, а располагал он только двумя записками и пометками – буквой К в календарике Сигбрит.
Возможно, буква означает что‑нибудь совсем другое? Не имя. А, например, К – курсы.
Мартин Бек попросил водителя остановиться на Большой площади и дошел до места работы Сигбрит Морд.
Кондитерская явно пользовалась успехом, у прилавка полно людей, все столики заняты.
Хозяйкой кондитерской оказалась дама лет пятидесяти, полная, веселая, добродушная. Наверно, от нее и дома пахнет свежим хлебом, безе и ванильным кремом. Она пригласила его в маленький кабинет за кухней.
– У меня слов не хватает, такой ужас, такой ужас, – говорила хозяйка. – Конечно, я забеспокоилась, когда Сигбрит вдруг исчезла, но чтобы такое приключилось, непостижимо.
Столь же охотно и многословно хозяйка кондитерской отвечала и на другие вопросы Мартина Бека. Оказалось, что Сигбрит Морд особо оговорила, чтобы по четвергам вечерами быть свободной. Однако хозяйка кондитерской знать не знала ни о каком Кае, и никто никогда не звонил Сигбрит на работу и не заезжал за ней на бежевой «вольво».
То же самое сказали Мартину Беку и остальные служащие.
Выйдя из кондитерской, Мартин Бек медленно побрел к полицейскому управлению. В следственной тюрьме Мартину Беку предоставили кабинет с видом на гавань, и, пока ходили за Бенгтссоном, он смотрел в окно.