Кто это такой, Бенгтфорс?
– Это опечатка, – хмуро сказал Колльберг. – Там, естественно, должно быть Бенгт Форс.
– Девушку тоже проверять?
– Да, если это тебя развлечет, – сказал Мартин Бек. – Она сидит в ресторане «У кружки».
– Я могу говорить непосредственно с ними?
– Конечно. Почему бы и нет? Обычный опрос в связи с делом Альфа Матссона. Теперь уже все знают, о чем идет речь. Кстати, как там дела у ребят из отдела по борьбе с наркотиками?
– Я разговаривал с Якобсоном, – сказал Стенстрём. – Они уже набрали почти полные сети. Когда разнеслось, что Матссон в этом замешан, у всех развязались языки. Кстати, мне пришла в голову одна идея. Матссон продавал среди прочих нескольким полным развалинам и вытягивал из них неплохие деньги.
Он замолчал.
– Так какая же идея пришла тебе в голову? – спросил Колльберг.
– Возможно, один из этих бедняг, которых он обдирал, какой‑нибудь его клиент уже был сыт по горло, если можно так выразиться?
– Ну, такое возможно, – с серьезным видом сказал Мартин Бек.
– Особенно в кинофильмах, – дополнил Колльберг. – Американских.
Стенстрём сунул список в карман и встал. В дверях он остановился и обиженно сказал:
– У нас иногда тоже так бывает.
– Возможно, – согласился Колльберг. – Но ты забыл, что Матссон исчез в Венгрии, куда поехал за товаром для этих своих бедняг. Ну, тебе уже пора уходить.
Стенстрём ушел.
– Ну, ты и ехидный, – заметил Мартин Бек.
– Он что, не может подумать, прежде чем говорить? – сказал Колльберг.
– Вот именно, он подумал.
– Ну да!
Мартин Бек вышел в коридор. Стенстрём как раз надевал пиджак.
– Посмотри каждому в паспорт. Стенстрём кивнул.
– И не ходи один.
– Они опасны? – колюче спросил Стенстрём.
– Инструкция, – проворчал Мартин Бек.
Он вернулся к Колльбергу. Они сидели тихо, пока не зазвонил телефон. Мартин Бек взял трубку.
– Разговор с Будапештом состоится в семь часов, а не в пять, – сухо сообщила телефонистка.
Они немного поразмышляли над этим сообщением. Потом Колльберг сказал:
– Черт возьми. Это досадно.
– Гм, – сказал Мартин Бек. – Ты прав, ничего хорошего в этом нет.
– Два часа, – сказал Колльберг. – Может, поедем немножечко оглядимся?
– Почему бы и нет?
Они проехали через Вестерброн. Субботнее движение уже затихло, и на мосту почти не было машин. Посередине моста они обогнали немецкий автобус с туристами. Он ехал медленно, и Мартин Бек видел, как туристы встают и смотрят в окна на отливающую серебром воду залива и дождливую панораму города на заднем плане.
– Молин – единственный из них, кто живет не в центре, – сказал Колльберг. – Начнем с него.
Они продолжили путь через Лильехольмсброн, проехали по Орстаплан, где клубился густой туман, и повернули в аллею на Сокенвеген. Колльберг свернул с главного шоссе и немного попетлял по узким улочкам, застроенным частными домиками, пока не нашел нужный. Он медленно ехал вдоль живых изгородей и читал таблички на калитках.
– Здесь, – сказал он. – Молин живет слева. Эти ступеньки ведут к нему. Раньше в доме жила одна семья, но теперь его разделили. Второй вход сзади.
– Кто живет в другой половине дома? – спросил Мартин Бек.
– Какой‑то таможенник на пенсии, с женой
Сад перед домом был большой, заросший искривленными яблонями и густыми кустами смородины и крыжовника.
– Какой‑то таможенник на пенсии, с женой
Сад перед домом был большой, заросший искривленными яблонями и густыми кустами смородины и крыжовника. Живая изгородь была аккуратно подстрижена, а белая калитка казалась свежевыкрашенной.
– Большой сад, – сказал Колльберг. – И должным образом защищен от любопытных. Хочешь как следует все это осмотреть?
– Нет, поезжай дальше.
– Ну, тогда поедем на Свартенгатан, – сказал Колльберг, – к Гюннарссону.
Они поехали по Нюнесвеген в Сёдермальм и припарковали автомобиль на Мосебакеторг.
Дом номер шесть по Свартенгатан находился почти на самой площади. Это был старый жилой дом с большим мощеным двором. Гюннарссон жил на третьем этаже, окна его квартиры выходили на улицу.
– Он живет здесь не очень давно, – через минуту сказал Мартин Бек.
– С первого июля.
– А до этого жил в Хагалунде. Знаешь где?
Колльберг остановился перед красным светофором возле кирхи Святого Якоба и кивнул в направлении большого углового окна ресторана «Опера‑келларен».
– Может, они все как раз там сидят, – сказал он. – Кроме Матссона. В Хагалунде? Да, знаю.
– Ну, так мы потом туда тоже съездим, – сказал Мартин Бек. – Поезжай вдоль воды, чтобы я мог посмотреть на суда.
Они ехали по Страндвеген, и Мартин Бек смотрел на суда. У Блазиехольмстранд стояла на якоре огромная белая яхта с американским флагом на корме, а между двумя аландскими [15]баржами у Юргордсброн втиснулся польский катер. Перед входом в дом Пиа Больт на Стриндберггатан маленький мальчик в пестром дождевичке и моряцкой зюйдвестке вез по первой ступеньке красный двухэтажный автобус из пластмассы и громко рычал, изображая звук мотора. Он зарычал еще громче, когда остановил автобус, чтобы дать возможность Колльбергу и Мартину Беку проскользнуть внутрь.
В коридоре стоял Стенстрём и хмуро изучал список Колльберга.
– Чего ты здесь стоишь? – спросил Колльберг.
– Ее нет дома. И в ресторане «У кружки» ее не было. Вот я стою здесь и размышляю, куда мне пойти теперь. Но если вы хотите меня сменить, то я могу идти домой.
– Попытайся сходить в «Опера‑келларен», – посоветовал ему Колльберг.
– Кстати, почему ты один? – поинтересовался Mартин Бек.
– Я был с Рённом, он сейчас придет. Он заскочил к своей маме с букетом цветов. У нее сегодня день рождения, и она живет здесь за углом.
– А что ты узнал об остальных? – спросил Мартин Бек.
– Мы проверили Лунда и Кронквиста. Из «Опера‑келларен» они ушли около полуночи и направились прямиком в пивную «Гамбург». Там встретили каких‑то знакомых девушек и около трех поехали домой к одной из них.
Он посмотрел в список.
– Ее фамилия Свенсон, и она живет на Сагавеген на острове Лидингё. Там они остались до утра пятницы, аж до восьми часов, а потом поехали в такси на работу. В час дня пошли в ресторан «У кружки» и сидели там до пяти, а потом уехали в Карлстад делать репортаж. Остальных я еще не успел проверить.
– Это я понимаю, – сказал Мартин Бек. – Продолжай проверять. Мы будем в Кристинеберге в семь часов. Когда у тебя все будет готово, позвони.
Когда они ехали в Хагалунд, лило как из ведра. Колльберг остановился перед низким жилым домом, где еще два месяца назад жил Гюннарссон. Вода заливала лобовое стекло, а дождь стучал по металлической крыше так, что не было слышно собственного голоса.
Они подняли воротники и побежали через тротуар к дому. Он был трехэтажный и на двери одной квартиры на втором этаже была приколота кнопкой табличка.