Еще год назад он жил активно и полнокровно, водил машину и тому подобное, однако в прошлом месяце — перед самой поездкой на юг — у него случился удар, и теперь его жизнь напоминала тягостное ожидание последнего поезда на глухом полустанке. Он был очень одинок.
Сторож подгреб вплотную к бревну горящие головешки.
— Я было принял вас за другого, когда услыхал голос за спиной, — сказал он.
— За кого это, интересно знать?
— Я подумал, это снова тот тип, что приходит позже всех. В мое первое дежурство он заявился часа в два — словно из-под земли вырос, аж напугал. И эдак, почитай, каждую ночь.
После паузы мистер Кэсс спросил:
— А как его зовут?
— Я его имя не спрашивал.
Опять возникла пауза. В камине взметнулись и вскоре опали языки пламени, до поры не осилив сырое дерево.
— Так, может, он и не постоялец вовсе?
— Да нет же, тут он живет, — не очень уверенно сказал сторож, похоже впервые об этом задумавшись. — Я слыхал его шаги по коридору, а потом он завернул за угол и дверью хлопнул.
— А что, если он взломщик? — спросил мистер Кэсс.
— Ну, это навряд ли. Он сказал, что останавливается здесь частенько.
— И он заверил вас, что не является взломщиком?
Сторож рассмеялся:
— Таких вопросов я ему не задавал.
Бревно откатилось к решетке камина, но старик тут же подвинул его на прежнее место; мистер Кэсс невольно позавидовал его силе. Ему подумалось, что, будь у него столько сил, он немедля сбежал бы отсюда в большой мир, в прошлую жизнь, а не сидел бы вот так праздно у огонька.
…Почти каждый вечер он играл в бридж с двумя клерками, а на прошлой неделе во время партии вдруг почувствовал, что теряет связь с происходящим, как бы взмывает вверх, подобно клубу дыма, легко проходит сквозь потолок и, оглядываясь, видит внизу свое тело за столом, свою сутулую спину и карты в побелевших от напряжения пальцах. Он слышит, как игроки объявляют ставки, слышит и собственный голос, им отвечающий, — а потом клерки помогли ему добраться до номера, и один из них остался присматривать за больным, пока не приехал врач…
Через какое-то время мистер Кэсс почувствовал необходимость посетить уборную и отправился в общий туалет сразу за холлом. Там он пробыл довольно долго, а когда вернулся, сторож сообщил:
— Этот тип только что пришел — как всегда, за полночь. Я выяснил, что он из девятнадцатого номера.
— А его имя?
— Как-то неловко было спрашивать, но ведь это можно узнать и по номеру.
Мистер Кэсс снова уселся в кресло.
— Я из восемнадцатого номера, — сказал он. — Насколько знаю, рядом со мной живут какие-то женщины, и больше никого.
Сторож зашел за стойку, осмотрел ячейки для корреспонденции и через минуту сообщил:
— Занятное дело — здесь нет его ячейки. Вот номер восемнадцать: мистер Кэсс…
— Это я.
— …а дальше сразу идет двадцатый, уже на втором этаже.
— Я же говорил, что это взломщик. Каков он из себя?
— Вроде не старый, но и не то чтобы молодой. Похоже, когда-то болел, потому как все лицо в оспинах.
Это описание, при всей его расплывчатости, вызвало у мистера Кэсса вполне конкретную ассоциацию: его давний деловой партнер Джон Канисиус всегда казался человеком неопределенного возраста — не молодым, но и не старым, — а все лицо его было изрыто оспой.
Внезапно мистер Кэсс начал испытывать ощущение сродни тому, что посетило его недавно за карточным столом. Как сквозь сон, он увидел направлявшегося к двери сторожа и затем услышал собственный голос: «Оставьте ее открытой»; затем в холл ворвалась струя холодного воздуха, которая подхватила и закружила по комнате его бестелесную сущность.
Он видел, как в распахнутую дверь вошел Джон Канисиус и направился прямо к нему, — а затем вдруг узнал в этом человеке ночного сторожа, который пытался напоить его из бумажного стаканчика, расплескивая воду на воротник.
— Спасибо, — пробормотал он.
— Ну как, полегчало?
— Я упал в обморок?
— Да уж, сомлели враз, я и моргнуть не успел. Пожалуй, отведу-ка я вас обратно в комнату.
Когда они приблизились к восемнадцатому номеру, мистер Кэсс остановился и указал тростью на соседнюю дверь:
— Это который номер?
— Семнадцатый. А сразу за вашим идут служебные комнаты. Девятнадцатого нету вообще.
— Как думаете, стоит мне входить?
— Само собой. — Сторож понизил голос. — Ежели вы боитесь того типа, то зря. Должно быть, я попросту ослышался, когда он называл свой номер. А теперь не искать же его среди ночи по всему отелю…
— Он в моей комнате, — сказал мистер Кэсс.
— Никого там нет.
— Я уверен, он там. Затаился и поджидает.
— Чушь собачья! Ладно, раз так, зайдем вместе.
Сторож распахнул дверь, включил свет и бегло осмотрел помещение:
— Здесь пусто — проверьте сами.
Той ночью мистер Кэсс отлично выспался, а следующий день выдался по-настоящему весенним, и он решил отправиться на прогулку. Он очень долго спускался с холма, на котором стоял отель, затем потратил более трех минут на переход через железнодорожные пути под участливыми взглядами зевак; но все это были еще пустяки по сравнению с тем, как он форсировал оживленное шоссе сопровождаемый кошачьим концертом клаксонов и пронзительным визгом тормозов. На противоположной обочине его уже встречала целая делегация местных доброхотов, проводивших измученного странника в ближайшую аптеку, где он заказал по телефону такси до своего отеля.
После этих приключений он уснул в номере, не успев даже раздеться, и пробудился около полуночи, чувствуя себя совершенно разбитым. Он попытался встать с постели, но это оказалось непросто, и тогда он позвонил. На звонок явился давешний сторож:
— Охотно помогу вам, мистер Кэсс, только погодите минут пять. К ночи снова похолодало, и я хочу притащить большое бревно для камина.
— Угу… — промычал мистер Кэсс. — Тот ночной клиент появлялся?
— Только что пришел.
— Вы спросили, не взломщик ли он?
— Он не взломщик, мистер Кэсс. И вообще, он славный малый — вызвался помочь мне с этим бревном. Так что я скоро вернусь.
— А он сказал, в каком номере… — начал мистер Кэсс, но сторож уже удалился, так что оставалось только ждать.
Он ждал пять минут, десять минут и больше. Наконец он понял, что сторож не придет. Видимо, его срочно куда-то вызвали.
…Все в отеле старались оберегать мистера Кэсса от неприятных известий, так что он узнал о случившемся лишь к вечеру следующего дня, невольно подслушав разговор вполголоса у стойки портье. Из услышанного он понял, что сторож накануне надорвался, пытаясь поднять слишком тяжелое бревно. Мистер Кэсс ничего не сказал на сей счет, памятуя, что немощным старикам не след встревать в чужие разговоры. Но он-то знал точно, что сторож там был не один.
После Пасхи клиентов в отеле заметно убыло, и управляющий не счел нужным нанимать нового сторожа. Что до мистера Кэсса, то он по-прежнему страдал бессонницей и порой одиноко сидел в холле после того, как все уходили спать. И вот одной апрельской ночью он задремал в кресле, а по пробуждении обнаружил, что уже третий час и что он здесь не один.
Возможно, его разбудил поток холодного воздуха от двери, когда ее открыл незнакомец, только что вошедший в холл.
Это был мужчина неопределенного возраста, и даже при свете единственной лампы были видны его нездоровая бледность и покрывающие лицо оспины.