тело со всех сторон, вонзаясь под ребра.
Мой сосед, храпун Ламбеллюш, внезапно проснулся, подскочил как ужаленный, ремень карабина обвился вокруг его шеи, чуть не задушил.
Он выскочил из укрытия, заорал, призывая на помощь!
– Против ветра не поссышь, ребята! Я больше не могу, я возвращаюсь на пост! Скажу там, что мы забыли пароль.
– Только попробуй, чертов кретин! Сразу такое начнется! От нас мокрое место останется! Посмотришь, какой хай поднимется!
Он смирился перед угрозами, снова протиснулся в укрытие, вялый, обессиленный.
Количество навоза вокруг нас постепенно достигало критической точки. Смешанный с мочой, он образовывал высоченные завалы, густой плотный заслон. Немного полегче становилось, только когда Л'Арсиль убирал очередную порцию. Дерьмо уже падало на нас, внутрь нашего укрытия, просачивалось сквозь щели, постепенно заваливая все. С каждым походом за навозом Л'Арсиль снова принимался читать нам мораль.
Но я, уже буквально погибая от удушья, был не в состоянии прислушиваться к его словам. Я выбивался из последних сил внутри этого бункера, заваленный грудой переплетенных между собой, дурно пахнущих, плотно сжатых тел, дымящихся влажных шинелей, зажатый, как в тис-ках, между ножнами, штыками и еще черт знает чем.
Громадный пятиклинчатый эфес царапал мне затылок, причиняя острую боль. Оставаться там дальше было невыносимо. К тому же эти мучители, ни в чем себе не отказывая, пердели так, что, казалось, кишки должны были лопнуть от натуги, настоящая канонада, которая была спо-собна заглушить даже грохот конюшни.
Л'Арсилю не терпелось еще посмеяться. Он склонялся над нашей душегубкой, продолжая свои шутливые угрозы.
– Л'Арсиль, я тебе сейчас шкуру спущу! Я тебе всю морду саблей исполосую!
Керибена это особенно бесило. Он уже вытаскивал свою саблю…
На нас обрушилась целая гора навоза… Дерьмо полилось прямо на нас. Нас окончательно заваливало. Оставалось только задохнуться всем вместе.
Но больше всего меня мучила дремота. Я тщетно пытался ей сопротивляться, беспрерывно моргая. Я постепенно сдавался. Окончательно уснуть не давала мне только одна забота… Я хо-тел вспомнить забытый пароль… Он не давал мне покоя, пароль нашего звена. Постепенно все остальные вокруг захрапели… Всем уже было плевать на пароль. Они сдавливали меня все сильней и сильней… Не давали вздохнуть… Я задыхался… Я был уже готов.
Лежащий прямо передо мной, который навалился на меня больше всех, внезапно зашеве-лился, пиная меня сапогами, ему хотелось пить. От ужасного запаха навоза, такого едкого, что от него тут же начинало драть в горле, все громко и хрипло фыркали, как коровы.
– Пить! Л'Арсиль! пить! Бандит!
Он орал как сумасшедший, этот тип, навалившийся на меня всем своим телом.
В ответ Л'Арсиль вывалил прямо на нас содержимое целой корзины.
– Вот вам, пейте на здоровье!
– У тебя есть, бандит! У тебя же есть! У тебя полно!
– Ну и где же мне его взять, скоты вонючие?
– В твоем борделе, э! каналья!
Все показывали на ларь с овсом… Они были абсолютно уверены!
– Ну так и что же? – сопротивлялся он. – Мне, что ли, его выдают, вино? Мне что, столовая его дарит?
– Мы тебе все вернем в субботу! Горло смочить! Л'Арсиль! Один глоток! Ты бросаешь нас, несчастных, на верную погибель! Чертов котяра, жадюга призвезденная!
– Покуда я жив, вы его не получите! Катитесь отсюда, если хотите пить! Снаружи есть здо-ровенная поилка! Мне виночерпий не наливает! Я вам не Иисус столовский! Если уж на то по-шло, это стоит шестнадцать су за литр! по всей округе! Шестнадцать су на бочку! Нет монет – нет вина! Хоть подохните, так и будете гнить, раззявив пасти!
Воцарилось долгое молчание. Никто не возражал.
Никто не возражал. Он изводил нас жаждой.
– Ну а что ваш новобранец, может, вы его уговорите? Он что, жмется выложить шестна-дцать су, этот говнюк? Не иначе, маменькин сыночек! Эй! субчик! Может, у него денег куры не клюют! Гони свои капиталы! Пришло время выставить мужикам!
Я уже начал издавать предсмертные хрипы в глубине этой давилки, настолько сильно меня сжали. Это была верная погибель.
Тем не менее мне удалось вытащить деньги из кармана.
– Л'Арсиль! Л'Арсиль! мерзкий педрила! Гони свою отраву! Салага, передай ему денежки!
Чтобы выбраться из дымящейся свалки, из этого сплетения тел, потребовались нечеловече-ские усилия, больше похожие на предсмертные судороги. В конце концов литровая бутылка все же появилась. Ее пустили по кругу. Никто не поблагодарил меня. Наоборот.
– Всех этих волонтеришек передушить бы! – заявили они единодушно.
Л'Арсиль пел в другом конце конюшни, в противоположном крыле:
Картошку поросятам!
А кожуру солдатам!
Бретонцам! пропойцам! пропойцам!
Он был счастлив от своего припева. Он пел его до самых дверей. Накатило новое удушье.
– Керуэр! Керуэр! Выметайся, грязная скотина! Это мы из-за тебя задыхаемся!
Керуэр развалился в самой гуще, в самой глубине, ногами кверху. На него нажали так сильно, что выдавили из свалки, как затычку из бочки. Он объявился мрачнее тучи. Жажда вер-нулась с новой силой. Все снова выпили… еще литр. Они становились все злее. Они обещали мне одно испытание страшнее другого.
– Ты пойдешь в учебный взвод! Ты не знаешь про это удовольствие из удовольствий? Гов-нее не придумаешь! Погоди, попадешь в лапы к Лакадану! Клянусь, ты будешь плакать и звать мамочку! Ты узнаешь, почем фунт лиха! Муштра! Дружок! В Бириби от тебя останутся кожа да кости! Будешь пустыню пахать!
Нужно было, чтобы я им выставил еще. На этот раз они вывернули мои карманы, прощу-пали всю подкладку… при свете фонаря… не припрятал ли я чего… У меня оставалось тридцать пять франков монетами по двадцать и десять су.
Прозвучало радостное «Виват!».
– А ты при денежках, маленький паршивец! А! Ну и пройдоха! Посмотрите-ка на него!
Л'Арсиль извлек свои запасы, еще одну литровую бутылку, а потом еще две, припрятанные под овсом. Белое вино отдавало навозом, а еще оно было кислым, горьким, ледяным, беспощадным. От него пробирала жуткая дрожь!
– А! Это бодрит! – заметили они! – Это уже лучше!
Они сразу стали увереннее в себе. Ле Моэль, один из наших, и Л'Арсиль отправились в гу-щу событий в глубь конюшни, за перегородки, на охоту за навозом. Там, в конце конюшни, в темноте, в клубах пара, шевелились их тени. Они пронизывали темноту своими фонарями, мож-но было подумать, что это бабочки. У них были крылья из света. Они перемещались из стороны в сторону. Это было феерическое зрелище, их перелеты… как будто блуждающие огоньки, мер-цающие в царстве теней.
Они трижды притащили носилки с навозом, затем вернулись побеседовать с нами.
– Могу себе представить этого вашего Мейо! Сейчас он точно уже пьяный вдрабадан!.. Не видать вам пароля, как своих ушей! Я уже вижу, как вы пластаетесь перед Дисциплинарным со-ветом! Пьянка! Пьянка! Полный порядок! Уверен! Он дрыхнет под койкой своего дружка! Без задних ног! Стоит ему выпить, он с места не сдвинется! Я его, пьянчугу, знаю! Представьте себе! Уверен! Пойду лучше потаскаю еще навоз! Мне тошно на вас смотреть! Ставлю пятифранковую, что он не вернется! Что до выпивки, ему равных нет!
Прежде чем снова наброситься на навоз, он захотел узнать, что же будет, если он так и не вспомнит пароль… в конце концов… все-таки. Какое-то время он молчал, сгорбившись, задум-чиво опираясь на вилы.
– У меня… – произнес он наконец после долгих раздумий.