В доме Серафины, когда
открыто,когда тайно, принимал курьеров и агентов. Во дворце, на ярмарке, в
домахгорожан собирал новости, сплетни, слухи, чтобы постоянно быть в курсе
событий.Но не забывал и о соблазнительной Аурелии. Правда, для его замысла
требовалисьденьги,аих,каквсегда,не хватало. Жалованье он получал
мизерное.Ибольшую часть полученных при отъезде из Флоренции денег он уже
потратил.Онпривык ни в чем себе не отказывать. К тому же ему приходилось
платитькурьерам, отвозившим письма, да и многие придворные желали получить
вознаграждениезапредоставленныесведения.Ксчастью,вИмоле жили
флорентийскиекупцы,которые могли одолжить ему значительные суммы. Но вот
однаждыуего дверей появился Джакомо Фаринелли, обычно приходивший к нему
темной ночью. Наэтотразонпришел днем, ни от кого не таясь, и сразу
объяснил причину своего столь неожиданного визита.
- Ваш друг, высоко отзывающийся о ваших способностях, уполномочил меня
просить вас принять этот скромный дар.
Ондосталтугонабитый мешочек и положил его на стол. Раздался звон
монет.
- Что это? - холодно спросил Макиавелли.
- Пятьдесят дукатов, - улыбнулся Фаринелли. Огромная сумма. Теперь как
никогда она пригодилась бы Макиавелли.
- С какой стати герцог пожелал подарить мне пятьдесят дукатов?
- Уменянет оснований полагать, что герцог имеет к этому отношение.
Меняпопросилипринестивам деньги от доброжелателя, пожелавшего остаться
неизвестным.Уверяювас,никто,кроменегоименя,не узнает об этом
подарке.
- Похоже,выи этотдоброжелательпринимаете меня за совершенного
дурака.Возьмитеденьгии отнесите тому, кто дал их вам. И передайте ему,
что посол Республики взяток не берет.
- Ноэто не взятка, а всего лишь искренний дар друга, высоко ценящего
ваш литературный талант.
- Янепонимаю,каким образомэтотщедрыйдругмог оценить мои
литературные способности.
- Емупредставиласьвозможностьпрочестьвашидонесения Синьории,
посланныевамиизФранции. Еговосхитили глубинаваших рассуждений,
присущийвамздравый смысл, чувствотакта и особенно превосходный язык
ваших писем.
- У человека, о котором вы говорите, нет доступа к архиву канцелярии.
- Возможно.Новедь кто-то из чиновников мог заинтересоваться вашими
донесениямии сделатьс них копии, которые затем случайно попали к вашему
доброжелателю. Вамлучшедругихизвестно,какие гроши платит Республика
своим служащим.
Макиавеллинахмурился.Онспрашивалсебя,кто из чиновников продал
письма герцогу.Действительно,имплатилиоченьмало,и,несомненно,
некоторыеизнихявлялисьсторонникамиМедичи.НоведьФаринелли мог
выдумать историю с письмами.
- Герцог меньше всего хотел, чтобы вы поступали против совести или во
вредФлоренции,-продолжал Фаринелли.
НоведьФаринелли мог
выдумать историю с письмами.
- Герцог меньше всего хотел, чтобы вы поступали против совести или во
вредФлоренции,-продолжал Фаринелли. - Он думает о взаимной выгоде, как
своей, так и Республики. Синьория высоко ценит ваше мнение. Представьте дело
втакомсвете,чтобыкаждыйздравомыслящийчеловек понял необходимость
заключения соглашения. Больше от вас ничего не требуется.
- Достаточно,- прервалегоМакиавелли,саркастически улыбаясь. -
Пустьгерцогнетратитденегзря. В своих рекомендациях Синьории я буду
исходить только из интересов Республики.
Фаринелли встал и спрятал мешок с золотом в карман.
- А вот посол герцога Феррарского не побрезговал принять подарок от его
светлости, когда встал вопрос о посылке войск в Имолу. Да и господин де Шамо
ускорилотправкукавалеристовиз Милана только тогда, когда приказ короля
был подкреплен золотом его светлости.
- Мне это хорошо известно.
Оставшисьодин, Макиавеллигромкорассмеялся.Разумеется,онне
собиралсябратьэти дукаты, хотя они чертовски пригодились бы ему. И тут у
неговозникла прекраснаяидея,ион вновь рассмеялся. Можно ведь занять
деньги уБартоломео, толстяк с радостью окажет ему услугу. Славная шутка -
соблазнить жену с помощью денег мужа. Что может быть приятнее! Ему будет что
рассказатьпо возвращении во Флоренцию. Он уже представлял, как хохочут его
друзья,собравшиесявечерком втаверне."Ах, Никколо, Никколо! Никто не
рассказываетисториилучше, чем он. Какой юмор, какие остроты! Слушая его,
кажется, что сидишь в театре".
Два дня спустя он столкнулся во дворце с Бартоломео.
- Почему бы вам не зайти ко мне сегодня? - предложил Макиавелли. - Мы
бы устроили вечер музыки. Бартоломео с радостью согласился.
- Правда,комнатамаленькаяи холодная,- добавил Макиавелли, - а
сводчатыйпотолокплохоотражаетзвук.Но я думаю, снаружи нас согреет
жаровня, а изнутри - вино.
Макиавеллиещене закончил обедать, когда слуга Бартоломео принес ему
письмо.Толстякписал,что хозяйки дома не хотят лишать себя удовольствия
послушатьконцерт,даиих гостинаяуютнеемаленькой холодной комнаты
Серафины.Там естькамин,которыйсогреет их куда лучше жаровни. И если
МакиавеллииПьероокажут им честь и придут к ужину, они будут счастливы.
Передавслуге,чтоони обязательно придут, Макиавелли довольно улыбнулся.
"Как все просто", - сказал он себе.
Макиавелли побрился, уложил волосы и надел свой лучший костюм - длинную
черную блузуиздамастаиплотнооблегающийбархатный жакет с пышными
рукавами.Пьеротоже приоделся. На нем была голубая блуза, перехваченная в
талиилиловым поясом,темно-синийжакет и такого же цвета чулки. Оглядев
юношу, Макиавелли одобрительно кивнул.
- Ты,несомненно, произведешь впечатление на маленькую служанку. Как,
ты сказал, ее зовут? Нина?
- Почему вытакхотите,чтобы я попал к ней в постель? - улыбаясь,
спросил Пьеро.