Я оттолкнул их, и мальчик в лодке заработал своим веслом.
- Слушай, - сказал я Эдди. - Оставь в покое бутылку. Ты уже достаточно храбрый.
- Есть, капитан, - сказал Эдди.
- Что с тобой такое?
- Нравится мне это занятие, - сказал Эдди. - Так ты говоришь, нужно вот так оттянуть курок?
- Пьянчуга ты несчастный, - сказал я. - Дай-ка, я тоже выпью.
- Больше нет, - сказал Эдди. - Виноват, капитан.
- Слушай. Теперь твое дело следить, и как только он мне передаст деньги-сейчас же запускай мотор.
- Есть, капитан, - сказал Эдди.
Я наклонился, взял другую бутылку, достал штопор и вытащил пробку. Я отпил порядочный глоток и вернулся на корму, крепко заткнув бутылку
пробкой и спрятав ее позади двух больших оплетенных бутылей, доверху налитых водой.
- Мистер Синг едет, - сказал я Эдди.
- Так точно, сэр, - казал Эдди. Лодка с мальчишкой-гребцом снова подошла к нам. Они зашли с кормы, и я ждал, пока они ухватятся. Мистер
Синг ухватился за укрепленный на корме скат, по которому мы втаскивали в лодку крупную рыбу.
- Пусть поднимаются, - сказал я. - По одному. Еще шесть китайцев, на этот раз подобранных поровнее, взошли на корму.
- Проведи их туда же, к остальным, - сказал я Эдди.
- Есть, сэр.
- Запри каюту.
- Есть, сэр.
Я увидел, что он уже снова стоит у штурвала.
- Ну что ж, мистер Синг, - сказал я. - Давайте, поглядим на остальное.
Он сунул руку в карман и протянул мне деньги. Я схватил его руку вместе с деньгами, и когда он ступил на корму, я другой рукой схватил его
за горло.
Я почувствовал, как лодка дрогнула и пошла, вспенивая йоду, и хоть я был здорово занят мистером Сингом, но я видел кубинца с веслом в
руках, стоявшего на корме своей лодки, когда мы отходили от нее под корчи и судороги мистера Синга. Он корчился и судорожно бился, точно
дельфин, вздетый на острогу, и один раз даже изловчился и укусил меня в плечо. Но я поставил его на колени и изо всех сил сдавил ему горло
обеими руками.
Я подержал его так, пока он не затих, и потом уложил на корму. Он лежал на спине, неподвижный, в хорошем костюме, свесив ноги в кокпит; так
я его и оставил.
Я подобрал деньги с кормы, пошел в рубку, зажег нактоузный огонь и пересчитал их. Потом я стал у штурвала и сказал Эдди, чтоб он поискал
под кормой куски железа, которые служили нам вместо якоря, когда мы ловили рыбу на отмелях или в таких местах, где каменистое дно и якорь может
сломаться.
- Я не найду, - сказал он. Он боялся очутиться так близко к мистеру Сингу.
- Становись к штурвалу, - сказал я. - Держи в море.
Внизу, под палубой, слышалась какая-то возня, но тех я не боялся.
Я нашел то, что искал, куски железа со старой угольной пристани в Тортугас, и взял обрывок каната и, выбрав два больших куска, крепко
привязал их к щиколоткам мистера Синга. Затем, когда мы отошли мили на две от берега, я спустил его за борт. Он плавно съехал за борт по скату.
Я даже не ощупал его карманы. Не хотелось мне с ним путаться.
Корма была немного закапана кровью, вытекшей у него изо рта и из носа, и я зачерпнул ведром воды, едва не вылетев при этом за борт, так
быстро мы шли, и начисто отмыл все шваброй, которую достал из-под кормы.
Корма была немного закапана кровью, вытекшей у него изо рта и из носа, и я зачерпнул ведром воды, едва не вылетев при этом за борт, так
быстро мы шли, и начисто отмыл все шваброй, которую достал из-под кормы.
- Убавь ходу, - сказал я Эдди.
- А что, если он всплывет? - сказал Эдди.
- Там, где я его сбросил, глубина четыре тысячи футов, - сказал я.
- На эту глубину он должен опуститься. Это длинный путь, братишка. Он не всплывет, пока его не разопрет газом, а до тех пор он будет
двигаться вместе с течением и служить приманкой для рыб, - сказал я. - Нечего тебе беспокоиться о мистере Синге.
- Что он тебе сделал? - спросил меня Эдди.
- Ничего, - сказал я. - Он был самый покладистый человек из всех, с кем мне приходилось иметь дело. Я сразу почувствовал, что здесь что-то
неладно.
- Зачем ты убил его?
- Чтобы не убивать остальных двенадцать, - ответил я ему.
- Гарри, - сказал он, - ты мне дай глоток, а то со мной вот-вот случится, я уже чувствую. Я как увидел, как у него голова болтается, меня
сразу затошнило.
Я ему дал.
- А как с китайцами? - спросил Эдди.
- Надо их высадить как можно скорее, - ответил я ему, - пока вся каюта ими не провоняла.
- Куда ты их денешь?
- Мы их свезем на Долгую отмель, - ответил я ему.
- Поворачивать к берегу?
- Поворачивай, - сказал я. - Только медленно. Мы медленно шли над подводным рифом, пока перед нами не забелела в темноте отмель. Этот риф
лежит довольно глубоко, а дальше дно песчаное и с уклоном тянется до самого берега.
- Ступай на бак и говори мне глубину. Он стал мерить глубину шестом, каждый раз делая мне знак двигаться дальше. Наконец он вернулся и
сделал мне знак остановиться. Я дал задний ход.
- Около пяти футов.
- Бросаем якорь, - сказал я. - Если что-нибудь случится такое, что мы не успеем сняться, можно будет перерубить канат.
Эдди стал травить, и когда наконец якорь уперся в дно, он укрепил канат. Лодка покачивалась кормой к берегу.
- Дно, знаешь, песчаное, - сказал он.
- Сколько у нас под кормой?
- Не больше пяти футов.
- Бери винчестер, - сказал я. - И смотри в оба.
- Дай глоток, - сказал он. Он здорово раскис. Я дал ему выпить и снял духовое ружье. Я отпер дверь каюты, распахнул ее и сказал:
- Выходите. Никакого движения.
Потом один китаец высунул голову, увидел Эдди с ружьем в руках и нырнул обратно.
- Выходите. Никто вас не тронет, - сказал я. Ничего. Только в каюте забормотали по-китайски.
- Эй, вы там, выходи! - сказал Эдди. Ах ты черт, я сразу понял, что он добрался до бутылки.
- Поставь бутылку на место, - сказал я ему, - не то я вышвырну тебя за борт.
- Выходите, - сказал я им, - не то стрелять буду. Один осторожно выглянул из-за двери, и, должно быть, он увидел берег, потому что у него
застучали зубы.
- Выходите, - сказал я, - стрелять буду.
Стали выходить.
Ну, скажу я вам, не знаю, какой надо быть сволочью, чтобы загубить дюжину несчастных китайцев, и готов биться об заклад, это дело не только
хлопотливое, но и не легкое.