Но я больше не беспокоился из-за него, потому что
кто ж ему поверит? Мистер Синг жаловаться не пойдет. Китайцы тоже не станут.
Мальчику, который был с ними на лодке, это, знаете, тоже ни к чему. Он побоится путаться в это дело. Эдди проболтается рано или поздно, но
кто поверит пьянчуге?
И потом, кто может что-нибудь доказать? Понятное дело, было б куда больше разговоров, если б после всего увидели имя Эдди в судовом
журнале.
Здорово повезло мне все-таки. Я бы мог сказать, что он упал в воду, но разговоров было бы много. Да и Эдди тоже здорово повезло. Вообще
здорово повезло.
Тут мы подошли к краю Гольфстрима, и вода из синей сделалась зеленоватой и прозрачной, и впереди уже видны были сваи на западных и
восточных Сухих Скалах, и радиомачты Ки-Уэст, и отель “Ла-Конча”, торчавший среди низеньких домов, и облако дыма там, где сжигают мусор. Маяк
Сэнд-Ки был теперь совсем близко, и видно было лодочную пристань и маленький док у подножия маяка, и я знал, что нам осталось не больше сорока
минут пути, и было приятно возвращаться домой и знать, что на лето я остаюсь не с пустым карманом.
- Так как насчет того, чтобы выпить, Эдди? - сказал я ему.
- Ох, Гарри, - сказал он. - Я всегда знал, что ты мне друг.
Вечером я сидел в столовой, курил сигару, пил виски, разбавленное водой, и слушал по радио Грэйси Аллен. Девочки ушли в театр, и сидеть так
было приятно, и клонило ко сну. Кто-то постучал в наружную дверь. Мария, моя жена, встала со своего места и пошла отворить. Она вернулась и
сказала:
- Там этот пьянчуга, Эдди Маршал. Он говорит, ему нужно повидать тебя.
- Скажи ему, пусть убирается вон, пока я сам его не вышвырнул, - сказал я ей.
Она вернулась и села, и в окно, у которого я сидел, положив ноги на подоконник, мне видно было, как Эдди прошел по улице под дуговым
фонарем вместе с другим пьянчугой, которого он подобрал где-то; оба качались на ходу, и тени их под дуговым фонарем качались еще сильнее.
- Несчастные пьянчуги, - сказала Мария. - Мне таких всегда жалко.
- Этот-счастливый пьянчуга.
- Счастливых пьянчуг не бывает, - сказала Мария. - Ты сам это знаешь, Гарри.
- Да, - сказал я. - Пожалуй, что не бывает.
Часть вторая
ГАРРИ МОРГАН
(Осень)
Глава шестая
Они пересекли пролив ночью, и дул сильный норд-ост. Когда рассвело, он увидел нефтеналивное судно, идущее из залива, и в лучах холодного
утреннего солнца оно было таким высоким и белым, что ему показалось, будто это многоэтажный дом, поднимающийся прямо из моря, и он сказал негру:
- Что за черт, где мы?
Негр приподнялся, чтобы взглянуть.
- Ничего такого нет по эту сторону Майами.
- Ты отлично знаешь, что мы вовсе не шли на Майами, - ответил он негру.
- Я и говорю, таких домов нет на Флоридских островах.
- Мы все время держали на Сэнд-Ки.
- Так он уже должен быть виден. Или хотя бы Американская отмель.
Потом, немного спустя, он разглядел, что это не дом, а танкер, и не прошло и часу, как он увидел Сэнд-Ки, легкий, узкий, прямой и темный,
поднимающийся из моря там, где ему и следует быть.
- Когда правишь, нужно, чтобы была уверенность, - сказал он негру.
- У меня была уверенность, - сказал негр. - Но после того, что вышло из этого рейса, у меня никакой уверенности нет.
- Как твоя нога?
- Все время болит.
- Это ничего, - сказал тот, что правил. - Будешь перевязывать ее и держать в чистоте, так она заживет сама собой.
Он теперь правил на запад, чтобы переждать день в зарослях манглий на Вуман-Ки, где их никто не увидит и куда навстречу им должна прийти
лодка.
- Все у тебя пройдет.
- Не знаю, - сказал негр. - Болит очень сильно.
- Когда мы доберемся до места, я сделаю все, что нужно, - сказал он ему. - Ты не опасно ранен. Нечего тебе расстраиваться.
- Я ранен, - сказал негр. - Я никогда еще не был ранен. Как я ни ранен, все равно это опасно.
- Ты просто испугался.
- Нет, сэр. Я ранен. И мне очень больно. Меня всю ночь трясло.
Негр продолжал ворчать и наконец, не утерпев, снял повязку, чтобы посмотреть на рану.
- Оставь в покое, - сказал ему тот, что правил. Негр лежал в кокпите на полу, а вокруг были повсюду навалены похожие на окорока мешки с
ящиками вина. Он расчистил себе среди них место, чтобы лечь. При каждом его движении в мешках звенело разбитое стекло и разносился запах
спиртного. Вокруг все было залито вином. Тот, что правил, теперь держал прямо на Вуман-Ки. Теперь он все ясно видел.
- Болит, - сказал негр. - Болит все сильнее и сильнее.
- Мне тебя очень жаль, Уэсли, - сказал тот, что правил. - Но я не могу отойти от штурвала.
- Для вас что человек, что собака, все равно, - сказал негр. Он начинал злиться. Но тому все еще было жаль его.
- Я сделаю так, что тебе станет легче, Уэсли, - сказал он. - Полежи пока спокойно.
- Вам все равно, что бы с человеком ни случилось, - сказал негр. - В вас ничего человеческого нет.
- Я сделаю все, что нужно, - сказал тот, что правил. - Ты только лежи спокойно.
- Ничего вы мне не сделаете, - сказал негр. Тот, что правил, - его звали Гарри Морган, - ничего не ответил потому, что ему нравился этот
негр, а тут только и можно было, что ударить его, а ударить его он не мог. Негр продолжал болтать.
- Почему мы не остановились, когда те начали стрелять?
Гарри не отвечал.
- Разве человеческая жизнь не дороже груза спиртного?
Гарри сосредоточенно смотрел на штурвал.
- Нам нужно было сразу остановиться, и пусть бы они забрали груз.
- Нет, - сказал Гарри. - Они бы забрали и груз и лодку, а мы бы сели в тюрьму.
- Я тюрьмы не боюсь, - сказал негр. - А вот ранили меня зачем?
Теперь он уже раздражал Гарри, и Гарри устал слушать его болтовню.
- Черт подери, кто из нас тяжелее ранен? - спросил он, - Ты или я?
- Вы ранены тяжелее, - сказал негр. - Но я еще никогда не был ранен.
Я не собирался быть раненным. Я не нанимался быть раненным. Я не хочу быть раненным.
- Успокойся, Уэсли, - ответил ему Гарри. - Тебе только хуже станет, если ты будешь столько болтать.