Он сводил с ума всех своими «почему?», «как?» и «что?»
– К тебе начинают относиться как ко взрослому, а не как к ребенку или такому малышу, как ты.
– Я не малыш, – запротестовал он. – Мне девять лет.
– Но ведешь ты себя как маленький, когда каждое утро подкрадываешься ко мне и визжишь. А теперь иди и переоденься к завтраку, – сказала я, вставая. Мне нужно принять душ и выбрать, что одеть.
– Когда приезжает тетя Триша? – спросил он, вместо того, чтобы уйти. Он обычно задавал тысячи вопросов.
– Сразу после полудня.
– А Гэйвин?
– В три или четыре часа. Все? Джефферсон? Могу я теперь одеться?
– Одевайся, – он пожал плечами.
– Я не переодеваюсь в присутствии мальчиков. Он скривил рот, как будто пережевывал свои мысли.
– Почему? – наконец спросил он.
– Джефферсон! Ты уже достаточно умный, чтобы не задавать такие вопросы.
– Я переодеваюсь в присутствии мама и миссис Бостон, – сказал он.
– Это потому, что ты все еще ребенок. А теперь убирайся! – потребовала я, снова указывая на дверь.
Медленно он начал сползать с кровати, но остановился, обдумывая мои слова.
– Ричард и Мелани одеваются и раздеваются друг перед другом, – проговорил он. – А им уже по двенадцать лет.
– Как ты об этом узнал? – спросила я.
То, что происходит у дяди Филипа и тети Бет всегда меня занимало. Они все еще жили в старой части отеля. Дядя Филип и тетя Бет теперь спали там, где когда-то спали бабушка Лаура и Рэндольф. У близнецов теперь были собственные комнаты, но вплоть до этого года они спали в одной комнате. Я не особенно часто поднималась туда, но когда бывала там, то обычно останавливалась у закрытой двери комнаты, которую когда-то занимала бабушка Катлер.
– Я их видел, – сказал Джефферсон.
– Ты видел, как Мелани переодевалась?
– Ага. Я был в комнате Ричарда, а она зашла, чтобы взять пару его голубых носков, – объяснил он.
– У них общие носки? – недоверчиво спросила я.
– Ага, – кивнул Джефферсон. – И на ней было одето только белье и больше ничего, – сказал он, показывая на свою грудь.
У меня рот открылся от неожиданности. У Мелани начинала развиваться грудь.
– Кошмар, – сказала я. Джефферсон пожал плечами.
– Мы собирались играть в бадминтон.
– Это не оправдание. Девочка в этом возрасте не должна расхаживать полуголой перед своим братом и кузеном.
Джефферсон еще раз пожал плечами и задал новый вопрос:
– Если тебе подарят игрушки, мне можно будет поиграть с ними сегодня вечером? Можно?
– Джефферсон, я уже говорила тебе, что не жду никаких игрушек.
– Ну, если вдруг, – не отставал он.
– Да, конечно. Если только уберешься отсюда прямо сейчас, – добавила я.
– Здорово! – закричал он и бросился к двери, как только мама, постучавшись, открыла ее. Джефферсон чуть не сбил ее с ног.
– Что происходит? – спросила мама.
– Джефферсон уже уходит, поэтому я смогу переодеться, – сказала я, гневно следя за ним взглядом.
– Ну же, Джефферсон. Оставь свою сестру в покое. Сегодня ей нужно очень много сделать, – сказала мама.
– Она обещала мне, что я смогу поиграть ее игрушками сегодня вечером, – объявил Джефферсон.
– Игрушками?
– Он думает, что мне подарят кучу игрушек, – объяснила я.
– Игрушками?
– Он думает, что мне подарят кучу игрушек, – объяснила я.
– Ах, – улыбнулась мама. – Ну же, Джефферсон. Иди оденься к завтраку.
– Я – пират. – Он поднял руку, как будто держал саблю. – Йо-го-го, и бутылка рома, – закричал он и бросился из комнаты. Мама засмеялась, а затем, повернувшись ко мне, улыбнулась.
– С днем рождения, дорогая, – сказала она и подошла, чтобы обнять и поцеловать меня. – Этот день будет замечательным.
В ее глазах я увидела счастье и веселье. Мамино лицо сияло, что делало ее такой же прекрасной, как фотомодели на страницах журналов мод.
– Спасибо, мама.
– Папа принимает душ и одевается. Он хочет, чтобы ты получила первый подарок за завтраком. Мне кажется, что он взволнован твоим днем рождения больше, чем ты, – добавила она, гладя меня по голове.
– Я с нетерпением жду, когда все приедут, – сказала я. – Тетя Триша приедет, да?
– О да, она звонила накануне вечером и сообщила, что привезет тебе свои программы и много других театральных сувениров.
– Не могу дождаться!
Я подошла к шкафу и достала светло-голубую юбку и блузку с короткими рукавами и воротником на пуговицах.
– Тебе лучше надеть свитер сегодня. На улице все еще прохладно. – Мама подошла к моему шкафу, чтобы еще раз взглянуть на мое праздничное платье. – Ты будешь в нем такой красивой.
Это было розовое шелковое платье без пояса, с очаровательным вырезом и пышной юбкой, под которую одевают кринолин. У меня были необыкновенные туфли и перчатки, очень подходящие к платью. Когда я впервые примерила это платье, я думала, что выгляжу глупо из-за своей маленькой груди, но мама удивила меня, купив мне бюстгальтер. Даже меня поверг в шок полученный эффект. Моя грудь поднялась и сжалась так, что образовалась ложбинка. Я покраснела. Смогу ли я его носить? Посмею ли?
– Ты будешь выглядеть такой взрослой, – вздохнула мама, повернувшись ко мне. – Моя маленькая девочка – теперь юная леди. Раньше чем мы думали, ты окончишь школу и поступишь в колледж, – добавила она с грустью.
– Я хочу поступить так, как советует мистер Виттлеман, мама. Я хочу попасть на прослушивание в Джулиард или в Сарах Бернхардт, – сказала я, и ее улыбка постепенно исчезла. По какой-то причине мама боялась моей поездки в Нью-Йорк и не очень-то поддерживала меня в этом.
– За пределами Нью-Йорка тоже не мало хороших артистических школ. А некоторые, между прочим, находятся даже здесь, в Вирджинии.
– Но, мама, почему мне нельзя ехать в Нью-Йорк?
– Нью-Йорк слишком велик, ты можешь там потеряться.
– В Нью-Йорке больше возможностей, – ответила я. – И мистер Виттлеман тоже так говорит.
Мама не возражала, вместо этого она печально опустила мягкий взгляд своих голубых глаз и уронила голову. Она обычно была такой веселой и полной жизни, что когда что-нибудь портило ей настроение, меня охватывало дурное предчувствие и появлялось ощущение пустоты в сердце.
– И кроме того, мама, – напомнила я ей, – это то место, куда ты сама ездила учиться в артистической школе, и тетя Триша – тоже, и посмотри, где она теперь!
– Я знаю, – неохотно согласилась она со мной. – Но я боюсь за тебя.
– Но я буду не моложе тебя, когда ты приняла на себя обязанности по управлению отелем.
– Да, дорогая, это правда, но эти обязанности мне были навязаны. Это было не то, чего я хотела. У меня не было выбора, – пожаловалась она.