Ни на ком из нас нет куртки ФБР, но мы носим оружие — пистолеты и они могут указывать на нашу вероятную принадлежность к полиции.
— Да, — проговорила Холлис, — но прямо перед тем, как вы добрались сюда, мы пришли к выводу, что стрелок, вероятно, не ожидал, что здесь кто-то будет, так как эту жертву не должны были найти.
— Вы полагаете, что стрелок и есть убийца, — проговорила Дайана.
— Мне хотелось бы так думать, — призналась Холлис. — Потому что нам действительно не нужно чтобы по округе слонялся случайный маньяк с мощной винтовкой и стрелял в нас, пока мы пытаемся вести расследование… — Она прервала себя, нахмурившись.
— Еще один маньяк? — пробормотал Демарко.
— Ты знаешь, что я имею в виду. В одного убийцу обитающего в этой глуши, я еще могу поверить. Но не в двух.
— Если только это не команда, — предположил Квентин. — Я считаю, что это маловероятно, но мы должны рассмотреть и такую возможность.
— Эта вероятность из числа тех, которые я не стала бы даже рассматривать, — ответила ему Холлис. — Судя по тому, что я читала и слышала, это крайне сомнительно.
— Верно. И зачем же убийца устроил эту стрельбу?
— Может, он хотел, чтобы мы знали — он наблюдает? — проговорила Дайана.
Холлис, нахмурившись, посмотрела на нее.
— Но он не мог знать, что мы будем здесь, вот в чем дело.
— Не только здесь, — сказала ей Дайана. Она поняла, что на нее смотрят и, подняв брови, взглянула на Демарко. — Думаешь, он сейчас… или был где-то в долине? Выше того места, где мы находимся?
— Вероятно. Я сужу по траектории пуль и ответ «да» кажется более вероятным, нежели «нет».
— Тогда хорошо.
Квентин покачал головой.
— Прости, Дайана, но то, что очевидно для тебя, остается загадкой для остальных.
— Вы знаете, где мы находимся?
— По отношению к чему? Кроме того, что мы находимся на одной стороне этих гор, я на самом деле не… — Квентин неожиданно нахмурился.
Дайана кивнула.
— Если он находился в долине выше нас, тогда у него был отличный вид на место, где была обнаружена первая жертва. Оно находится южнее и мы не так далеко от него. Стрелок в долине, встав лицом на север, легко мог просматривать оба места. Вероятно, он наблюдал целый день.
Нью-Йорк
Директор ФБР — Михаэль Хьюз — уныло смотрел на знаменитую картину, на которой были изображены проказничающие нимфы. Он едва ли замечал других посетителей музея, блуждающих по залу. Он гораздо лучше ощущал присутствие охранника, одетого в униформу, прогуливающегося через зал с казалось бы случайными, но на самом деле совершенно точными интервалами в восемь с половиной минут. И еще более явственно он ощущал камеры, размещенные по прекрасно продуманной схеме.
Музей знал все уловки, которые требовались для охраны ценностей.
— Расслабься, Михаэль. Кто-нибудь может подумать, что ты планируешь ограбить это место.
Хьюз не расслабился. Он даже не повернул головы и заговорил тихим голосом.
— Ты обычно выбираешь менее публичные места. И мне не нравится идея появиться на записи камер безопасности в твоей компании. Без обид.
— Конечно, какие обиды. Тебе не нужно беспокоиться о какой-либо записи. Эта часть системы следующие полчаса подвергнется профилактической проверке.
— И я должен… доверять этой информации? — Он чуть не сказал «поверить на слово», но смог во время остановиться.
— Если бы я был тобой, я именно так бы и поступил.
— Если бы я был тобой, я именно так бы и поступил. — Характерный голос звучал довольно приятно.
Но когда Хьюз кинул быстрый взгляд на своего собеседника, то заметил, что правильные черты его красивого лица ничего не выражали, а полуулыбка была скорей опасной, нежели ободряющей. Мужчина был высоким, стройным, но широкоплечим и атлетически сложенным и мог быть в любом возрасте от пятидесяти до шестидесяти пяти. Каким бы ни был его возраст, его жизненная сила была очевидна и вокруг него витала аура власти.
Один из сильных мира сего — это Хьюз знал точно. Так же он понимал, что мало кто может похвастаться тем, что знает имя этого человека, и еще меньше его лицо. Мужчина очень хорошо умел держаться в тени.
Хьюз сконцентрировался на том, что должен был сказать.
— Послушай, я сделал все, о чем ты просил меня.
— Да, сделал. Спасибо.
— И я сделал все это, так как полагал, что в интересах Бюро и страны — обуздать Ноя Бишопа и его команду инакомыслящих.
Это было точное и ясное заявление, и Хьюз гордился им. Он репетировал его в своей голове неделями.
Хьюз действовал не из злости. Не из ревности или обиды. Им не руководила жадность. И определенно он не руководствовался страхом. Он хотел, чтобы его собеседник прекрасно понимал это.
— Ничего не изменилось, Михаэль. Бишоп все еще опасен. Его команда все еще опасна.
— Я не уверен в этом. Больше не уверен.
— Почему? Потому что они смогли остановить Сэмюеля, в процессе убив его?
— Они не убивали его.
— Может, кто-то другой и держал в руке нож, но именно они уничтожили его. И ты знаешь это.
— Я не знаю, что случилось в Резиденции, и ты тоже. У меня есть отчет Бишопа, подтвержденный командой и местным главой полицейского управления. В нем сказано, что Сэмюель был заколот одним из своих последователей. Больше не появилось никаких свидетелей, желающих дать показания о случившемся. У меня так же есть коробки с уликами, доказывающими, что Сэмюель ответственен за такое количество убийств, о котором я даже не хочу думать, включая дочь сенатора США.
— Михаэль…
— Независимо от того, что ты можешь сказать об этом, приходится признать — Бишоп и его команда остановили серийного убийцу. Одного из многих. И это неоспоримо.
Его собеседник помолчал некоторое время, а затем проговорил:
— Значит, он, наконец, склонил тебя на свою сторону.
Хьюз молчал, пока в нескольких футах от них через комнату шел охранник, а затем невозмутимо проговорил:
— Мне не нравится Бишоп. Я считаю, что он высокомерен и безжалостен, он склонен играть по своим собственным правилам, а не по закону. И я крайне сомневаюсь в этих… паранормальных способностях, о которых он заявляет
— Но он успешен. И этого тебе достаточно.
— Он демонстрирует результаты. Положительные результаты. Он ловит, запирает или же уничтожает убийц, которые без сомнения угрожают общественной безопасности. Он делает это без фанфар, держа себя и свою команду в стороне от СМИ насколько это возможно. И его работа не порочит облик Бюро в глазах общественности или других правоохранительных органов. Возможно, даже наоборот — его отдел улучшил образ ФБР за последние годы. А нам это было необходимо.
— Понимаю, — ответил собеседник. — Ты потратил время на то, чтобы прочитать все файлы более подробно.
Хьюз чувствовал, что начинает потеть.
— Я не хотел, чтобы личная неприязнь повлияла на мои суждения. Поэтому да, я проверил всю историю ООП. Изучил характеристики Бишопа и других агентов его команды.
— Ты был поражен.
— Они впечатляющая группа людей. Индивидуалисты — да. Инакомыслящие — определенно.