– Знаешь, Фэйлин, я уже предлагал…
– Нет, Чак, я не возьму у тебя денег на дорогу до Эйкинса. Вы с Федрой и так делаете для меня слишком много.
– Сколько тебе не хватает?
– Я почти скопила. Только каждый раз, когда деньги набираются, происходит что-то непредвиденное.
– Как тогда, когда ты помогла Питу купить шины?
– Ага.
– А потом заплатила за билет для Кёрби?
– Ага.
– А в позапрошлом году ты попала в больницу.
– Было дело.
– До сих пор не расплатилась за лечение?
– Расплатилась пару месяцев назад. Спасибо.
– Зря ты не позволяешь нам тебе помочь. Ты ведь и сама помогаешь людям. Это важно.
– Да. Поэтому я и хочу справиться сама.
Я глянула в сторону третьего столика. Тэйлор тоже меня высматривал. На секунду мы встретились глазами.
– Ну или хотя бы в основном сама.
– Парень разозлится, когда узнает, что у тебя на уме, – сказал Чак, возвращаясь к приготовлению супа.
– Мне и самой противно, – вздохнула я.
– Хорошо. Значит, у тебя хотя бы есть совесть.
Я опустила глаза: с каждой минутой мне становилось все более скверно. Недавнее приподнятое настроение сменилось чувством вины.
– Федра пошла в заднюю комнату?
– Готовит чизкейки, – кивнул Чак.
– Понятно.
Это означало, что увижу я ее не скоро. Делейни попрощались с Кёрби и стали собираться. Мари взяла младенцев, чтобы Джон мог управиться с трехгодовалой. Он взвалил ее на плечо, а она принялась, крича, неистово дрыгать ножками.
– Я усыновлю сразу десятилетнего, – сказала Ханна, наблюдая эту сцену.
Через стекло было видно, как Делейни подошли к машине, которая стояла под углом к тротуару. То ругая дочку, то уговаривая, отец еле-еле усадил ее в детское креслице.
– Да, – рассеянно согласилась я.
Джон пристегнул девочку, а потом похлопал себя по карманам джинсов и, что-то сказав жене, вернулся в кафе.
– Извини. – Он перегнулся через барную стойку. – Я бы здесь не появлялся, но Мари спрашивает, почему мы больше сюда не ходим.
– Все нормально, – помотала головой я. – Понимаю.
– Фэйлин, я действительно сожалею. Обо всем, – сказал Джон и, достав из кармана кошелек, выбежал на улицу.
Мне стало трудно двигаться и дышать – как будто, уходя из кафе, он забрал с собой воздух. Ну а Кёрби тем временем фланировала по залу, раскланиваясь с постоянными посетителями. Подойдя к бару, она облокотилась о стойку.
– Я уж думала, этот ажиотаж никогда не спадет. – Она вздохнула, теребя уголок меню. – Эй, я, вообще-то, с тобой разговариваю! Ты расскажешь мне то, о чем до сих пор не рассказывала?
– Не сегодня, – ответила я, возвращаясь в реальность.
Кёрби надула губки и, помолчав, спросила:
– Так он тебе нравится? Просто… ты стала какая-то не такая. Ты всегда странно реагируешь, когда парень пытается за тобой ухаживать, а этого все-таки не прогнала.
– Ты о ком? – спросила я громче, чем мне бы хотелось.
Кёрби закатила глаза:
– О Тэйлоре, конечно.
– А в чем дело? – влезла Ханна. – Какие могут быть странности, когда речь идет о парнях?
Я смерила ее сердитым взглядом:
– Иди лучше столы проверь.
– Да, мэм, – сказала она, развернувшись на каблуках.
Кёрби продолжила допрос:
– Я серьезно.
Кёрби продолжила допрос:
– Я серьезно. Сначала мне показалось, ты просто бесишься из-за родителей. Потом я поняла, что ты ненавидишь мужчин. Ну а потом появился этот пожарный.
– Я не ненавижу мужчин, – ответила я и украдкой посмотрела на Тэйлора. Наши взгляды пересеклись, и я отвернулась. – Они мне нравятся, просто у меня не остается на них времени.
– Нет, – не поверила Кёрби, ковыряя пятнышко на столешнице, – тут что-то другое.
Взяв чистую тряпку и спрей, она пошла убирать столы.
– Заказ готов! – крикнул Чак так громко, что я вздрогнула.
Я подошла к раздаточному окошку и составила на круглый поднос блюда для Тэйлора и его друзей.
– Все нормально, детка? – спросил Чак.
– Да, управлюсь, – я подняла поднос на плечо и подперла ладонью снизу.
– Я не это имел в виду.
– Знаю.
Увидев, что я несу их заказ, парни прекратили болтать. Три пары глаз загорелись.
– Сэндвич-ролл. Блинчики, – сказала я Долтону и Зику. – Денверский омлет с перцем халапеньо. – Тэйлор протянул руки, и я передала ему тарелку, предупредив: – Осторожно. Она горячая.
– Ничего, – ответил он с легкой улыбкой и, когда я уже развернулась, тронул меня за локоть: – Мы могли бы потусоваться просто как друзья.
Я окинула его скептическим взглядом:
– Я работаю официанткой в кафе, где часто бывают туристы. Думаешь, ты первый, от кого я это слышу? Ребята, вы очень симпатичные и нравитесь мне. Но новых друзей я заводить не хочу, тем более временных.
Уходя, я чувствовала на себе взгляд Тэйлора и догадывалась, о чем он думает. Этот парень уже продемонстрировал, что любит преодолевать препятствия. Я будила в нем азарт.
Когда ребята вычистили свои тарелки и откинулись на спинки стульев, я принесла счет. Долтон и Зик быстро собрали вещи и направились к двери, а Тэйлор подождал, чтобы махнуть мне на прощание.
Прибравшись на их столе, Кёрби принесла мне горстку пятидолларовых и долларовых бумажек, да еще кое-какую мелочь. Это были чаевые, превосходившие стоимость заказа. Я покачала головой и мягко усмехнулась: жаль, не все клиенты так со мной прощались.
Во второй половине смены наплыв посетителей был умеренным. После работы мы с Ханной сидели за барной стойкой, считали чаевые и слушали, как Гектор и Чак пересказывают смешные происшествия на кухне за сегодняшний день. Из задней комнаты вышла Федра, перепачканная творожным кремом, шоколадом и клубникой; руку она усталым жестом заложила за спину.
– Наконец-то я испекла эти чертовы пироги.
– Да еще как испекла, любовь моя! – Чак приобнял жену. – Еще как!
Он поцеловал ее в щеку, она отмахнулась.
– Тяжело было? Я рассчитывала закончить быстрее, но завозилась.
– Мы выжили, – ответила я.
– Тэйлор опять приходил, – объявила Кёрби с глупой улыбкой. – Оставил Фэйлин большущие чаевые.
Я закатила глаза.
– А что было написано на купюре? – спросила Ханна.
Я поморщилась:
– На какой купюре?
Ханна кивком указала на стопку бумажек:
– Тот парень на одной что-то нацарапал. Я думала, ты заметила.
Я взяла деньги и раскрыла веером. Кёрби подскочила ко мне, чтобы их разглядеть. Я покачала головой:
– Ничего тут нет.
– Переверни, детка, – посоветовала Федра, нацелив взгляд на одну долларовую купюру.
Действительно, на другой стороне бумажки было едва различимо написано: «Отель „Комфорт-Слип“, № 201».
Кёрби рассмеялась:
– Согласись: его настойчивость прибавляет ему очков!
Я сделала вдох.