Я боялся, она не поймет или, еще хуже, подумает, что у меня крыша поехала. Но, слава богу, она нашла эту мою причуду в некотором роде вполне привлекательной. Впрочем, я не рассказал Хэлли всего, опустив пару второстепенных деталей, которые в масштабе всей ситуации не имели значения, – и пару довольно важных вещей, которые как раз значение-то имели.
Правду говорят: дьявол – в деталях.
Но что, если бы я рассказал Хэлли о Мэдди сейчас? Если бы она узнала, что мы с ней по-прежнему поддерживаем отношения? Если бы я сказал ей, о чем Мэдди писала мне сегодня на электронную почту? Ну уж нет, все это точно бы ей не понравилось. К тому же есть вещи, которые нельзя говорить никому. Обещание есть обещание.
Хэлли перекатывается на кровати и кладет руку мне на грудь, чем возвращает меня в настоящее.
– Дорогой, ты уже минуту разглядываешь потолок, – сообщает она. – О чем таком ты задумался?
– Да ни о чем, – ласково бурчу я. – Размышляю, насколько трудный предстоит завтра день.
Я удобно устраиваюсь на кровати, целую любимую на ночь, выключаю светильник на тумбочке и закрываю глаза.
Я засыпаю, и возникает знакомое ощущение – сосет под ложечкой. Я всегда испытываю этот трепет, когда вспоминаю о прошлом. Оно становится все сильнее, и я уже почти слышу слова своего отца-пастора: «Быть честным – не просто лучший выход, Нэйтан, это единственный выход».
Так ли это? Неужели другого выхода нет? Неужели в мире есть лишь черное и белое, или все-таки бывают мгновения, когда благородные мотивы оправдывают существование некоторых оттенков серого? Честно говоря, не знаю. Возможно, папа и был прав. Возможно, поэтому я ему никогда и не говорил, что тогда произошло. И возможно, поэтому до сих пор у меня дыхание перехватывает всякий раз, как я думаю об этом, потому что от всей этой горькой правды хочется плакать. А правда в том, что лучший мой поступок за всю жизнь – и единственное доброе дело, которое действительно имеет значение, – ложь.
Камни и кости… И Стины
Элис
Задолго до того, как я забираюсь на переднее сиденье к папе в машину, я знаю, что и сегодня по пути в школу он напутствует меня все той же фразой. Это стало для него ритуалом – его визитной карточкой. С тех самых пор, как я пошла в школу, изо дня в день он на прощание говорит мне одни и те же слова. Если считать, а я считала, сегодня ровно семь лет, два месяца и девятнадцать дней, как это все началось.
Мой папа Нэйтан – образец классически правильного человека. Именно это я в нем и люблю: его предсказуемость. Я знаю, что он сделает в следующую секунду. Люблю его «мантры», по которым он живет и о которых постоянно напоминает, вроде «Помни, кто ты», или «Не переживай по пустякам», или «Все мы лишь перекати-поле», или его любимое – «Одно ведет к другому». На этой предсказуемости и основано мое доверие. Я уверена, что могу рассчитывать на него, если начинаю переживать по пустякам. Достаточно обсудить их с отцом, и я уже готова к решению больших проблем.
В последнее время моя жизнь состоит из череды больших проблем. По крайней мере, мне они кажутся таковыми, но опять же я девушка не такая уж крупная, так что это может зависеть от перспективы.
Если говорить о размерах, я, тринадцатилетняя девочка, едва выросла из шестого. И я самая маленькая в классе. Я говорю «девочка», потому что в моем классе есть мальчик ниже меня ростом, но я не беру его в расчет, потому что у него и родители коротышки. Не люблю говорить «компактный», в конце концов, он же не модель компьютера, но это слово для него прекрасно подходит – он замечательно себя чувствует, несмотря на свой рост. Чего не скажешь обо мне. То, что я малявка, делает меня объектом насмешек.
То, что я малявка, делает меня объектом насмешек.
Пока папина машина сворачивает на школьную парковку, я прислоняюсь лбом к прохладному стеклу, рассматривая группу подростков в тренчах, с кольцами в носу и выкрашенными в черный цвет волосами. Взглянув на них, я задумываюсь, какие новые сюрпризы преподнесет мне мой седьмой класс. Каждый день что-то новенькое. В основном издевки и колкие замечания. Я уже знаю, кого мне следует избегать, но это неважно – уж они-то знают, как меня найти. И всегда знали.
Я все еще помню свой первый день в детском саду. Мама поправляла мою косичку, а к дому уже подъехал гигантский желтый автобус с кучей детишек.
– Вот. Теперь ты настоящая принцесса, – сказала мама. – И вести себя в классе будешь как принцесса, хорошо?
– Да.
– Молодец! Я буду здесь ждать, когда ты вернешься на автобусе домой, хорошо?
Я кивнула и обняла ее ногу.
Папа подошел ближе, улыбаясь, и произнес волшебное заклинание:
– Элис, у тебя все получится, я знаю. Просто помни, кто ты! – Он запнулся, потом спросил: – Кто ты?
– Я Элис, глупенький, – хихикнула я.
Папа улыбнулся еще шире, нагнулся и поцеловал меня в лоб.
– Да, милая. Ты Элис. Но ты гораздо больше, чем просто Элис.
– Я Элис Стин?
– И даже больше, Тыковка. Иди, мы потом поговорим об этом, водитель уже заждался. Проведи время в школе хорошо и будь самой лучшей, Элис Стин!
И мы правда поговорили об этом потом. И не единожды. Вот только разговоры эти закончились выводами только один раз. Это было несколько лет назад. В тот день мы с моим старшим братом сильно опаздывали в школу: тот слишком долго искал чистые трусы. И папа предложил подбросить нас до школы по пути на работу.
– Эй, Тай! – окликнул он, уже остановив машину у здания школы и открыв дверь, чтобы мы с братом могли выйти.
– Знаю-знаю, – пробубнил в ответ Тай. – «Помни, кто ты».
– Именно. Помни, кто ты.
Я ждала, что сейчас Тай отпустит одну из своих фирменных колкостей, к которым так охотно прибегают подростки в его возрасте, но он лишь улыбнулся:
– Я помню, отец.
Как только Тай ушел, я вскарабкалась на его место и всю дорогу до моей школы просидела рядом с папой, впереди.
И вдруг спросила:
– Папуля, скажи мне еще раз, что ты имел в виду?
– Что я имел в виду под чем, милая? – Папины мысли были явно где-то далеко.
– Ну, вот это: «помни, кто ты такой».
– А!.. Ну… Кто ты?
– Ты прекрасно знаешь и без меня, кто я.
– Знаю, что знаю. А вот знаешь ли это ты сама?
– Да.
Отец взглянул на меня сверху вниз. Мы стояли на светофоре и ждали, пока стайка подростков перейдет дорогу.
Он сказал:
– Тогда расскажи мне, кто ты.
– Ну… – задумчиво протянула я. – Я Элис. Учусь в третьем классе. Люблю танцевать и рисовать. Я твоя единственная дочь. И я твой самый умный и самый-пресамый любимый ребенок.
Папа хмыкнул:
– В правильном идешь направлении, Эл. А еще?
– Ну, не знаю… Я красивая. Так?
– Конечно, ты красивая. Но я ведь спрашиваю тебя о чем-то гораздо большем. Знаешь, неважно, кто ты прямо сейчас, важно, как осознание себя поможет тебе в будущем стать такой, какой ты хочешь быть.
– Я хочу быть богатой, – простодушно призналась я.
Папа закатил глаза, но они по-прежнему искрились, как и каждый раз, когда мы с ним говорили. Казалось, он становился счастливым от одного взгляда на меня. Он сказал:
– Не ту цель ты перед собой ставишь, милая.