Он сказал:
– Не ту цель ты перед собой ставишь, милая. Слушай: ты ведь сама сказала, что ты наша с мамой единственная дочь. Так? О чем это говорит?
– Что вам пора завести еще одного ребенка?
– Холодно. Еще одна попытка.
– Эмм… Не знаю… Что я похожа на вас?
– Больше на маму, надеюсь. Но уже теплее. Ты не только похожа на нас, ты такая же, как мы, даже больше, чем ты думаешь. Внутри тебя частичка нас с мамой, ты – наша дочь, а это значит, что у тебя…
– Герпес? Мама говорит, что если у меня начнется герпес, когда я вырасту, то это, скорее всего, я унаследовала от тебя.
Папа покачал головой и рассмеялся:
– Да, наверное, ты и вправду мой самый умный и самый-пресамый любимый ребенок. Но я имел в виду то, что у тебя в душе, Эл. Ты и так уже прекрасный человек, но если будешь стараться, то станешь еще лучше. И я не говорю, что ты должна пытаться во всем быть похожей на меня. Ты должна стать источником добрых поступков. Не забывай о том, как много у тебя возможностей, и старайся непременно их использовать.
Папа на мгновение умолкает – и добавляет:
– Ты хоть что-нибудь из этого поняла?
К тому моменту мы были уже почти возле школы.
– Да, думаю, да, – ответила я. – Спасибо, пап.
Спустя полминуты мы подъехали к парковке и остановились около тротуара, но я была еще не готова выйти из машины.
– Папочка, а ты, когда был ребенком, тоже хотел быть похожим на своего отца?
Улыбка на папином лице померкла.
– Конечно. – Он чуть помедлил, словно мысленно возвращался к чему-то давно позабытому. – Ты знаешь, он ведь мне каждое утро перед школой повторял те же слова, которые я тебе говорю. «Помни, кто ты, Нэйтан. И дай нам с матерью повод тобой гордиться!»
– И? – спросила я.
– Что «и»? – не понял папа.
– Ты дал ему повод для гордости?
Отец вздохнул.
– По большей части да, дорогая.
– Как же тогда получается, что теперь он почти к нам не приезжает?
Этот вопрос мы с Таем, а иногда и мама задавали не первый год.
– У вашего дедушки очень много дел.
– Ты всегда так говоришь!
– Потому что это правда. Пастор – сложная профессия, требующая много времени. А теперь тебе пора в школу. Хорошего дня, Тыковка, – вздохнул папа, взглянув на часы. И широко улыбнулся.
– И?.. – вкрадчиво начала я.
Он снова улыбнулся и потрепал меня по волосам.
– И помни, кто ты!
– Хорошо, пап. Люблю тебя, – ответила я и выпрыгнула из машины.
– Да. Просто с нетерпением жду начала еще одного дня в моей полной шика и гламура жизни семиклассницы.
– Я могу тебе чем-то помочь? – интересуется папа.
– Если ты переведешь меня на домашнее обучение, это будет как нельзя кстати! – Я расплываюсь в улыбке.
– Другие предложения есть? – смеется папа.
– Не-а. Переживу. Обычно же как-то я с этим справляюсь, – отмахиваюсь я.
Отец хмурит брови.
– Может, мне снова поговорить с директором? Наверняка он как-то сможет помочь.
– Ни в коем случае! – взвиваюсь я. – Когда ты с ним в последний раз поговорил, ребята, которых он наказал, обо всем узнали, и стало только хуже. Я должна справиться с этим сама.
Пару мгновений папа молча глядит на меня – и расцветает:
– Ты ведь знаешь, как сильно я тобой горжусь?
Я возвожу глаза к небу, но, надо сказать, почти незаметно.
– Мне пора – а то опоздаю…
– Ладно-ладно. Увидимся вечером. Помнишь, у Тая сегодня игра? Я люблю тебя, Эл, – с нежностью говорит мне отец.
– Я тоже тебя люблю, папочка! – Я выбираюсь из машины и почти уже ухожу. Но что-то не так, и, сделав пару шагов, я останавливаюсь и оборачиваюсь. Папа опускает стекло:
– Элис…
– Я знаю, пап!
Но он все равно выкрикивает свое коронное:
– И помни, кто ты!
Вот же ж старый дурак. И хотя всю эту трогательную сцену видит компания ребят, стоящих неподалеку, и я уверена, что уже красная как рак, я не могу не улыбаться.
– Хорошо, пап!
Как только его машина скрывается вдали, моя улыбка исчезает. Я уже, наверное, и не вспомню, когда в последний раз за все время моей учебы в школе я хотела улыбаться. Ладно, вспомню. Чуть больше года тому назад, но такое впечатление, что с того момента прошла целая вечность. Это было в прошлом году, когда я только-только пошла в шестой класс. Тогда Эшли Симмонс, моя закадычная подруга – она жила в соседнем доме, – девушка, которую мечтал поцеловать каждый из парней в нашем классе, решила, что я пагубно влияю на ее репутацию. Знаете, как это обычно бывает: я небольшого роста и не блещу красотой, а высокая и красивая Эшли явно не обременена интеллектом, и, соответственно, она решила, что в школьной тусовке я, словно якорь, утяну ее на социальное дно. То есть, конечно, она не говорила мне ничего подобного, это лишь мои домыслы. Но вместо того чтобы прямо сказать: «Элис, ты мне больше не нравишься» или «Я не хочу с тобой больше тусить», Эшли просто начала меня игнорировать, что, на мой взгляд, много хуже. И ладно бы только это. Но как-то раз во время урока физкультуры, когда мы переодевались в форму, Эшли перешла в наступление.
– О! Мой! Бог! – заорала она. – Элис, ты что, носишь еще прошлогодний лифчик?!
Мое сердце остановилось.
– Что?.. О… нет. То есть… Вряд ли, – промямлила я.
– Конечно! Ты что, не помнишь? Я же с тобой была, когда твоя мать помогала тебе его выбирать! – напомнила Эшли мне со смешком, похожим на тот злобный смех, которым смеются колдуньи в ужастиках. – Вот же, на нем божьи коровки, на них ты и запала тогда!
Мне не нужно было смотреть на свой лифчик – я и так знала, что на нем божьи коровки. Поэтому я сделала вид, что ничего не слышала, и как ни в чем не бывало принялась натягивать на себя футболку с логотипом школы. Вот только Эшли еще со мной не закончила.
– Какой у тебя размер, минус один? – язвительно поинтересовалась она.
– Да ей вообще в началке самое место, – подключилась одна из новых подружек Эшли. Подпевала липучая.
– Угу, пусть подрастет сначала, – поддакнула ей другая.
– Может, ей нужно волшебное печенье, чтобы чуток подрасти? – хихикнула Эшли. – Как Алисе в Стране чудес.
Оценив свою «остроумную» фразу, Эшли зашлась хохотом как ненормальная:
– Алиса в Стране чудес! У нас теперь своя собственная Алиса в Стране чудес!
И все принялись повторять за ней, в промежутках подхохатывая мне вслед.
Сомневаюсь, что это было смешно. И вряд ли остроумно. Но кто меня спрашивал? Мое мнение не брали в расчет. Крутые девчонки ржали как лошади, а значит, теперь надо мной начнет издеваться вся школа. Естественно, уже к перерыву на ланч новое прозвище прилипло ко мне намертво. Теперь в коридорах меня останавливали те, с кем я даже никогда не разговаривала, чтобы отпустить остроту из серии: «Ты, должно быть, Алиса в Стране чудес – по тебе же видно, что ты потерялась». Или что-то в таком духе: «Привет, девчонка, а где твой Чеширский Кот?» А один парень попросил показать ему моих божьих коровок.