Тревис вздрогнул. Жениться на Бекке ради ранчо? Этот брак решил бы все их проблемы. Он выкупил бы «Серкл И» и оплатил бы лечение миссис Ларсон. Он заполучил бы и ранчо, и Бекку.
– Похоже, бургеры готовы, – сказала Джой. – Ты можешь позвать Бекку и мальчиков?
– Конечно, – задумчиво отозвался Тревис.
Он должен попытаться поговорить с ней наедине, попробовать объясниться. Он вспомнил, что рано утром звонил Пруитт. Грузовичок Бекки уже в порядке, и они договорились утром сле-дующего дня ехать за ним в Глендейл. У Тревиса будет по меньшей мере час, чтобы по дороге обсудить с Беккой все интересующие его вопросы.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Четверг. Седьмой заезд.
Тревис бросил быстрый взгляд на Бекку. Она лениво разглядывала в боковое стекло севе-ро-западные пригороды Лас-Вегаса.
– Что это ты такая тихая сегодня?
Она пожала плечами:
– А как же иначе, если ты не даешь мне лечь спать раньше двух часов ночи, а в восемь уже поднимаешь в дорогу?
– По-твоему, я один во всем виноват?
Бекка вздохнула:
– Конечно, ты не виноват, что мой грузовик сломался. Но ты виноват в том, что твой хит-роумный план занимает все мое свободное время. Скажи, он хотя бы сработал? Черил-Энн оста-вила тебя в покое?
– Она меня избегает.
– Зато меня норовит при каждом удобном случае испепелить ненавидящим взглядом. Вче-ра она даже ущипнула мою кобылу перед самым стартом!
– Очень на нее похоже! Кстати, извини, что я не смог прийти к тебе перед выступлением.
– Результат все равно оказался замечательным.
Накануне Бекка выиграла шестой заезд.
Несколько минут они ехали молча.
– Нам пора поговорить, – сказал наконец Тревис.
Она ответила ему сердитым взглядом:
– О чем?
– Почему ты ненавидишь ковбоев родео?
Бекка отвернулась к боковому окну и пробормотала:
– Я вовсе не ненавижу…
– Ты сказала, что не выйдешь замуж за ковбоя.
– Ни за что!
– Вот я и хочу знать, почему.
– Не твое дело.
Тревис пожал плечами. Он и не сомневался, что их беседа начнется подобным образом.
– Все, что касается моей девушки, касается и меня.
– Я вовсе не твоя девушка! Мы же только притворились…
– Все притворство улетучилось с первым же поцелуем.
Бекка хмыкнула, но он видел, как она покраснела.
– Если бы я знала, что ты устроишь мне такой допрос, то лучше бы поехала на автобусе!
– Ладно, давай тогда поговорим о твоем прошлом. Куда вы с мамой переехали пятнадцать лет назад, когда ранчо пошло с молотка?
Она бросила на него подозрительный взгляд, но, видимо, не нашла в вопросе никакой ло-вушки и ответила:
– В Париж, в штате Техас. У мамы там был двоюродный брат, Джейк, который работал на ранчо. Мама была там кухаркой, пока не заболела. Это Джейк научил меня тренировать лоша-дей. Он умер восемь лет назад, и управляющий ранчо поручил его работу мне.
– Ты привезла Какао с этого ранчо?
– Да. Мать Какао умерла при родах, и дядя Джейк считал, что жеребенок не выживет, но я упросила его дать мне шанс выходить малышку. Я выкормила ее из бутылочки, представляешь? Теперь Какао ничем не отличается от других лошадей…
– Какао просто великолепна. Я с трудом верю, что она начала выступать на родео только в прошлом году.
– Это не совсем так. Я выступала на ней в Техасе и в Оклахоме, чтобы подзаработать денег. Управляющий не возражал, потому что мои победы всегда были хорошей рекламой для ранчо.
– Ты ненавидишь вообще всех ковбоев или только ковбоев родео?
Бекка опять отвернулась к окну и молчала целую минуту, прежде чем ответить:
– Только ковбоев родео.
– А почему? Тебе не нравится, как мы пахнем? Или, может, мы мало зарабатываем? Не умеем элегантно носить джинсы?
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты такой же упрямый, как твои быки?
– Ты будешь отвечать на мой вопрос?
Она сжала кулаки:
– Вас никогда нет дома. А мне нужен мужчина, который будет всегда рядом, который по-может мне растить детей, который будет любить меня, а не родео. Разве я прошу слишком мно-гого?
Удивленный страстностью ее речи, Тревис тихо ответил:
– Конечно, нет.
– И что ты можешь возразить?
– Я не такой, как твой отец.
Она с вызовом вздернула подбородок:
– И в чем же разница?
Странное дело: вместо того, чтобы чувствовать раздражение, Тревис вдруг ощутил жела-ние рассказать ей о себе все. Может, тогда он и сам лучше поймет, что он за человек.
– Во многом. Во-первых, я не трачу все свои деньги на выступления, наоборот, они прино-сят мне немалый доход, и сестра Клэр помогает мне довольно выгодно размещать сбережения.
Бекка кивнула. Она знала, что он заработал на родео более миллиона, но в отличие от дру-гих ковбоев никогда не сорил деньгами. Однако в ее портрете идеального мужчины деньги вовсе не имели первостепенной важности.
– Ты похож на моего отца в самом главном – его тоже никогда не было дома.
– Да, но только потому, что у меня вообще нет дома. «Гарденс» – дом моего брата, но не мой собственный. Я попытался купить землю поблизости от «Гарденс», но мне пока что не по-везло.
Бекка бросила на него пристальный взгляд:
– Ты хочешь сказать, что бросишь родео, когда купишь собственное ранчо?
– В ту же секунду, дорогая.
– Я тебе не верю.
Он ответил ей мрачным взглядом:
– Почему? Мне все надоело. Я хочу мира и покоя, хочу осесть на одном месте, хочу обрес-ти покой и счастье.
Она нахмурилась:
– Как ты сможешь все бросить, Тревис? Ты же можешь побить рекорд Дона Гая! Если на этом финале ты станешь чемпионом в восьмой раз, неужели ты не захочешь попробовать выиг-рать в девятый?
– Нет.
Она сжала кулаки и воскликнула:
– Зачем ты все это говоришь? Пытаешься уговорить меня выйти за тебя? Разве ты сам не понимаешь, что ничего не получится?
Он ответил мягко:
– Почему ты так уверена в этом, Обезьянка? Я тебе не нравлюсь?
Бекка опустила глаза. Конечно, он ей нравится, нравится до такой степени, что она потеря-ла покой. Возможно, она была бы счастлива полюбить его, но лучше об этом даже не думать.
– Так что же, ты делаешь мне предложение?
Он нахмурился и молча проехал еще пару километров, затем сказал:
– Нет. Я только хотел, чтобы ты чувствовала себя менее напряженно в моем обществе. Я подумал, что, как и на скачках, ты опять можешь победить, если немного расслабишься.
– Ты… – Она с трудом проглотила комок, сжавший ей горло, и продолжила: – Ты хочешь сказать, что любишь меня?
Морщинка между его бровями стала еще глубже.
– Не знаю. Но ты нужна мне, нужна больше, чем любая другая женщина. Теперь ответь на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Я тебе нравлюсь?
– Ты знаешь, что нравишься.
– Нет, не знаю. Иначе зачем бы стал спрашивать? Ты то стремишься ко мне, то отталкива-ешь. Ведь я откровенен с тобой, а ты… Разве ты не можешь вести себя так же?
Тихим, прерывающимся голосом она ответила:
– Это потому, что я боюсь.
Он бросил на нее недоверчивый, удивленный взгляд:
– Боишься? Меня?
– Скорее, своих чувств. Я раньше никогда не испытывала такого. Я смущена, чувствую стеснение и желание быть с тобой, хочу прикасаться к тебе, забыть, что ты – ковбой родео.