– Ты не очень-то умеешь торговаться, – заметил Барри.
– Мы собираемся сообщить об этой улике. Но только тем, кто уже знает о вашем… о вас, – продолжила Меган. – Нам также известно, что ситуация этим не ограничивается, не так ли?
Гэллоуэй тяжело вздохнул и посмотрел на Барри.
– Я не буду писать о кукле и вашем переодевании, – заверил его Барри, – но за это я хочу эксклюзивное интервью, когда вы сможете мне его дать.
Гэллоуэй оценивающе посмотрел на них, а потом вдруг заговорил:
– Пару лет назад, в интересах национальной безопасности, я позволил себе показаться уязвимым для взяточников и шантажистов. У нас были кое-какие наметки, когда вышла ваша статья. К несчастью, после этого я стал бесполезен для расследования. Однако определенные недовольные субъекты, которые попались в сеть, обнаружили мою безобидную тайну и начали всерьез шантажировать меня.
– А случайно ли некий жених и его шафер имеют отношение к разборкам с шантажистами?
Гэллоуэй взглянул на Барри.
– Последние события показали, что я в этой ситуации не один, и это все, что я могу вам сказать.
– По крайней мер скажите, состоится ли свадьба.
– Я планирую быть в церкви в одиннадцать тридцать, – твердо заявил ему конгрессмен.
Они уставились друг на друга.
– Вы не знаете, будет свадьба или нет, верно? А это означает, что Гас еще не явился в церковь.
Гэллоуэй молчал.
– Ну, не молчите же. Не могу же я упустить обе истории.
Они посмотрели друг на друга оценивающе, и Барри увидел, как враждебность покинула лицо конгрессмена.
– Я не могу ничем помочь вам со свадьбой, но даю слово, что, когда смогу, расскажу всю историю касательно другого дела. Кто знает? Возможно, вы сделаете из этого целую книгу. – Гэллоуэй протянул Барри руку, и тот, пытаясь не пуститься в победный пляс, пожал ее.
Его бурная радость длилась не больше пары секунд.
– А для Меган вы что-нибудь можете сделать? Замолвить словечко?
Гэллоуэй покачал головой и повернулся к ней.
– Вы запятнаны.
Меган ахнула.
– Но… я не сделала ничего дурного!
– Не имеет значения. Весь вопрос в том, как это воспринимают другие. Вы никогда не вернете свою работу, а если и вернете, то не скоро и не в далласской полиции.
Она выглядела раздавленной. И это разбивало сердце Барри.
– Ох, Меган! Конгрессмен прав.
Она тяжело привалилась к машине.
– Однако, – продолжал Гэллоуэй, – я бы хотел предложить вам работу в своей команде в качестве пресс-секретаря. Даже не зная суммы вашего жалованья, могу гарантировать, что новое будет, как минимум вдвое больше.
– Я не нуждаюсь в вашей благотворительности, – огрызнулась Меган.
– Гм. Хоть это и не в моих интересах, должен отметить, что вы просто находка для меня. Вы офицер полиций с обширным опытом работы с прессой. У вас есть разрешение на ношение оружия, и вы знаете, как им пользоваться. Вы знакомы с процедурой соблюдения мер безопасности и можете быстро принимать решения. Вы сумеете разглядеть потенциальные проблемы, имея дело с народом и журналистами. – Он криво улыбнулся. – К тому же вам известен мой маленький секрет. Так что теперь, когда вы знаете, какой вы ценный работник, сможете получить работу у кого-нибудь из моих политических коллег или оппонентов.
– Возможно, за более высокую плату, – ввернул Барри.
– Однако, – продолжал Гэллоуэй, бросив взгляд нa Барри, – на то, чтобы освоиться в политической среде, требуется время, и вы будете совершать ошибки. В случае если вы примете мое предложение, увидите, что я, до определенного предела, буду весьма снисходительным к этим ошибкам. Другие не будут. Нy что, вы согласны?
Ну и ну! Барри не ожидал, что Гэллоуэй предложит Меган работу, но это было просто замечательно.
Он нехотя повысил свое мнение о конгрессмене на один пункт. Ну, ладно, на пару пунктов, поскольку раньше он был убежден, что этот человек обманщик, и теперь считал, что ему просто не повезло.
Меган воззрилась на Гэллоуэя.
– Это была целая речь.
Почему она не хватается за такую прекрасную возможность? Барри подтолкнул ее.
– Поблагодари доброго дядю, Меган.
– За что?
– Это же идеальный вариант! Ты увлекаешься политикой. Тебе понравится.
– Я не знаю. – Она продолжала разглядывать Гэллоуэя. – Вы честный человек? – спросила она напрямик. – Потому что я никогда не лгу… по крайней мере… – она вспыхнула.
– Она не лжет, – подтвердил Барри. – У нее это плохо получается. Нет опыта. И лицо краснеет.
Покрасневшая Меган игнорировала его.
– Я не буду работать на того, в кого не верю.
– Вполне справедливо. – Гэллоуэй прочистил горло. – Отвечаю на ваш вопрос: я делаю все, что в моих силах, для своих избирателей в пределах, обусловленных реалиями политической жизни.
Типичный уклончивый ответ опытного политика. С прямолинейной Меган это не пройдет, подумал Барри. Но она, похоже, была удовлетворена и, улыбнувшись, заметила:
– Если б вы мне сказали, что кристально честны, я бы вам не поверила. Разумная честность – это мне понятно. Стремление сделать все возможное – это хорошо. Ошибки, совершаемые на этом пути, – нормально. Но если я, работая на вас, узнаю, что вы обманщик, я звоню ему. – Она ткнула пальцем в Барри.
– Означает ли это, что вы будете на меня работать? – поинтересовался Гэллоуэй.
– В округе Колумбия и в Далласе? – спросила Меган.
– Большую часть времени в округе Колумбия. Значительно больше, чем в Далласе. Вам придется переехать. Насколько я знаю, Мередит – вы могли встречаться с ней сегодня – ищет соседку по комнате, если это вас устроит. Возможно, вы могли бы пожить с ней, пока не найдете себе жилье.
Меган посмотрела на Барри взглядом, который он не смог разгадать. Ищет поддержки?
– Это великолепная возможность для тебя, – сказал он ей.
И все же Меган колебалась.
– Я подумаю, – сказала она Гэллоуэю. – А пока что у вас запланирована пресс-конференция, верно? Не возражаете, если я совершу пробный забег?
Конгрессмен улыбнулся.
– Отличная идея.
* * *
Меган снова была в своей стихии. Это казалось почти сверхъестественным. Она не знала конгрессмена. Но точно знала, что рассказать журналистам о взломах, давая им ровно столько информации, сколько нужно, чтобы они перестали копать в поисках чего-то более существенного.
Один Барри никогда не прекращал копать.
Но только не в этот раз. Он, как пай-мальчик, расположился в задних рядах журналистской братии и не гримасничал, не задавал каверзных вопросов. И ей не хватало этого.
– Ты был слишком снисходителен ко мне сегодня, – заметила она ему позже.
– Я уже знаю все ответы. Ты ведь понимаешь, что у меня в руках грандиознейший материал.
– И проявляешь при этом просто поразительную сдержанность.
– Кстати, о сдержанности… не хочешь вернуться сюда после того, как все разойдутся?
– Разве тебе не надо освещать свадьбу?
– Надо. – В его голосе послышалось столько сожаления, что она рассмеялась.
– Но теперь, когда ты знаешь, что Гас и Дерек делали…
– Но я не знаю точно, что именно они делали, и это убивает меня.
– Еще узнаешь. А что, если Гас не успеет вернуться к свадьбе? Вот будет скандал! Как раз для прессы.
– Хочешь пойти со мной?
Меган казалось неприличным идти на свадьбу, на которую ее не приглашали, не говоря уже о том, что она одета совсем неподобающе.