Однажды в рождественские каникулы я ее встретила, а когда тем же летом приехала домой, уви-дела ее уже с маленькой Мэгги. – Дженет опять многозначительно на него посмотрела, предос-тавляя самому сделать выводы. – В то время ходили какие-то слухи о муже – солдате, ушедшем на войну во Вьетнаме, но я ничего не слышала о предсвадебном оглашении. Конечно, взгляд Перл испепелил бы любого, осмелившегося предположить, что Руби переступила грань прили-чий раньше, чем окрутилась вокруг ракитового куста. А сама Руби на все намеки отмал-чивалась.
– Вокруг ракитового куста?
– Вышла замуж. – Казалось, в Дженет ожили матримониальные надежды. – Но они – пер-вое семейство Джефферсонвиля и до сих пор делают погоду в этом городе.
– А то я не знаю! – с чувством сказал Кайл. – Им понравилось бы, если бы я уехал отсюда.
– А, теперь поняла: вы схлестнулись с Перл. Ну, не робейте. И помните, что солнце не все-гда светит на один и тот же собачий хвост.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Совершенно не уверена, что для Мэгги прилично являться на занятия с этим молодым человеком без сопровождения компаньонки. – Перл поверх очков посмотрела на остальных, не сомневаясь в их одобрении.
Тишина. Руби подняла на мать глаза, потом перевела взгляд на Мэгги и опять занялась за-печатыванием конвертов. Опал вздернула было брови, но прикусила язык.
Мэгги напомнила себе, что сейчас не время указывать на то, что до недавних пор она жила в Атланте самостоятельно.
– Я думаю, с мистером Маккормиком следует заниматься без зрителей.
Все собрались в гостиной. Перл и Опал затевали очередной «Розовый чай» в честь внучки одного из близких друзей и старались, чтобы Руби, хочет она того или нет, принимала в этом участие.
Был вечер пятницы. Мэгги только что извинилась, что не сможет помогать им. Хотя нельзя сказать, что подготовка к приему действительно требовала больших усилий; меню то же, что и тысячи раз до того: крошечные сэндвичи с куриным салатом, малюсенькие розовые птифуры, розовые конфеты с повидлом, трубочки со взбитым вишневым кремом…
– Опал, проверь, остался ли в холодильнике майонез, – ласково попросила Перл.
– Проверю, но только если ты не включишь в меню твой хворост, пропитанный коньяком, а то крем сползает на края тарелки и она становится такой липкой… – Опал сморщилась, а по-том, спохватившись, легкими движениями помассировала лоб, разглаживая потенциальные морщины.
Мэгги улыбнулась про себя: в доме майонез был всегда, а Перл всегда настаивала на пода-че хвороста.
– Если молодая женщина умеет элегантно есть хворост, ее дебют в обществе пройдет ус-пешно, – заявила Перл, внося хворост в меню. – И не имеет значения, насколько внучка Марты Джейн изысканна. Но если Ребекка Энн не сумеет съесть без крошек хотя бы штучку моего хво-роста, то будет пустой тратой времени протежировать ей.
Пикантно постукивая каблучками, Опал отправилась на кухню проверять холодильник.
– Бабушка, мистер Маккормик вот-вот будет…
– Минутку, Магнолия. Я считаю, что мы должны еще обсудить список гостей. – Бабушка повернулась к Руби, спокойно и деловито надписывавшей конверты: – Руби?
Та вздрогнула, но продолжала писать, говоря:
– Я хочу, чтобы они ушли с сегодняшней почтой. Это сообщение о слете, на котором мы собираемся протестовать против урезания средств на содержание женского приюта в Аугусте. – Руби взглянула на мать: – Тебе тоже следовало бы прийти.
Мэгги подняла пачку конвертов:
– Мама, некоторые адресованы по городу: позвонила бы – сэкономила бы на почтовых расходах.
Руби выхватила у нее пачку:
– Если мы в таком отчаянном положении, что должны экономить на помощи матерям-одиночкам, то не имеем права устраивать «Розовый чай».
– Не устраивать чай? – повернулась Опал. – Но Ребекка Энн…
– Конечно, мы дадим прием, это наша обязанность! – Перл потянулась к коробке с карточ-ками, на которых она записывала адреса всех, кто хоть что-нибудь представлял собою в Джеф-ферсонвиле и Атланте.
Мэгги бросила взгляд на мать и начала осторожно продвигаться к двери.
– Обязанность? – В голосе Руби послышались опасные нотки. – А ты не думаешь, что наша обязанность – помогать женщинам, которым некуда идти?
– Я считаю, мы обязаны помогать всем, кому можем, – возразила Перл. Тон ее тоже был прохладен, но многозначителен.
Мэгги уже стояла возле двери. Опал была готова сказать «О!», но Мэгги видела ее руку, подбирающуюся к меню: тетушка воспользуется начинающейся дискуссией, чтобы вычеркнуть хворост.
– А чем «Розовый чай» в честь внучки Марты может помочь матерям-одиночкам?
Глубоко вздохнув, Мэгги скользнула за дверь, но остановилась послушать, что ответит Перл.
– Мы должны сделать все, что можем, чтобы обеспечить Ребекке Энн достойный выход в свет. Это определит всю ее дальнейшую жизнь.
– Ты полагаешь, это поможет ей подцепить богатого мужа?
Мэгги поморщилась и быстро пошла к холлу.
Взглянув через тюлевую занавеску, она увидела приближающееся красное пятно. Это мог-ла быть машина Митча, о чем говорил и шум мотора, поэтому она вышла на крыльцо.
Это действительно был красный автомобиль Митча, но за рулем сидел кто-то другой. Во-дитель, ловко маневрируя, припарковал машину на противоположной стороне засаженной де-ревьями улицы. Шофер выскочил из машины, посмотрел на часы и, прежде чем заметил ее, ус-пел ступить на дорожку, ведущую к дому.
Увидев ее на крыльце, он вдруг споткнулся, и лицо его приобрело настороженно-выжидательное выражение.
Мэгги глядела во все глаза и жалела, что поторопилась выйти на крыльцо. Мужчина был великолепен и определенно не житель Джефферсонвиля.
Он замедлил шаги:
– Хэлло, Мэгги!
Тон был фамильярный, а глаза голубые. По-американски ярко-голубые. Как августовское небо Джорджии.
Как у Митчелла Маккормика. Но этого же не могло быть!
– Мистер Маккормик?
– Не совсем.
Мэгги всегда мечтала о том, чтобы именно такие голубые глаза когда-нибудь обратили на нее внимание.
Она встрепенулась:
– Не поняла.
– Произошло недоразумение.
Конечно, недоразумение! В течение двадцати четырех часов он, как в сказке, превратился из лягушки в блестящего принца.
– Я тот человек, с которым вы встречались вчера, но я не Митчелл Маккормик – я только притворялся им.
Мэгги отступила назад:
– Это что, все-таки шутка? – Ее пронзило чувство разочарования: опять ее предала пара го-лубых глаз. – Я знала, что не бывает таких типов…
– О, поверьте мне, Митч – такой!
– Но кто же вы?
Молодой человек явно заколебался:
– Я… друг Митча.
После такого пустого ответа Мэгги могла бы просто вернуться в дом и захлопнуть дверь. Но… она не смогла. Было что-то такое в этом красивом мужчине, что-то особенное, что прово-цировало женщин на большую, чем было бы благоразумно, свободу поведения. Женщины из семьи Мэгги знавали таких мужчин.
Он улыбнулся, и морщинки в уголках глаз сложились в привычный узор, подсказав ей, что улыбался он часто.
– Мое вчерашнее подражание Митчу было, к сожалению, до невозможности точным. Как понимаете, он очень нуждается в вашей помощи.
– Тогда почему здесь не он?
«Друг Митча» показал на качели:
– Не могли бы мы?..
Мэгги оглядела его; она все еще не знала, кто он такой, но они находились на парадном крыльце, за ее спиной открыто окно.