Он облокотился на поручни и начал читать на память своим низким бархатным баритоном, а мне вдруг очень захотелось узнать, к кому же в своем бурном прошлом уже обращался однажды этот старый мудрый человек с неограниченными возможностями, адресуя эти проникновенные строки Бодлера:
Вижу на этих каналах, Как спят корабли, Которые бродят по всему свету;
Ради того, чтобы удовлетворить Твое малейшее желание, Они и пришли сюда с края света...
Он повернулся к нам и сказал:
- Эти строки адресую вам, мои юные друзья, от имени поэта.
Гом обнял нас за плечи, а потом легонько подтолкнул Кэри к трапу, который вел вниз, в ее каюту. Она вскрикнула, как раненая птица, и исчезла.
- Что с ней случилось? - спросил Гом.
- Видимо, что-то вспомнила.
Я знал, что она вспомнила, но не сказал ему.
Мы возвратились в салон, и Гом снова наполнил рюмки.
- Мне приятно, что все обошлось хорошо, - сказал он.
- Она еще может высадиться в Генуе.
- Нет. Но на всякий случай мы не будем заходить в Геную, - задумчиво добавил он. - Это уже не первый случай, когда мне приходится умыкать женщину.
Он передал мне полную рюмку:
- Я не буду заставлять вас пить всю ночь напролет, однако кое-что мне хочется вам сказать... У меня будет новый помощник бухгалтера.
- Вы имеете в виду... Вы делаете мне предупреждение...
- Да.
"Невозможно предсказать, что еще может выкинуть этот старый выродок, подумал я. - Сказать такое сейчас мне, своему гостю! Неужели он без меня успел уже встретиться и переговорить со Вторым?"
- Теперь, когда вы женаты, вам потребуется больше денег, - заметил он. Я возлагаю на Арнольда ответственность за все главные предприятия нашей фирмы. Вместо него главным бухгалтером назначаю вас. Допивайте ваше виски и идите спать. Уже поднимают якорь.
Когда я проходил мимо каюты Кэри, я попробовал дернуть дверь - не закрылась ли она на ключ. Дверь была открыта. Кэри сидела на постели, подтянув колени к подбородку, и смотрела в иллюминатор. Загудели двигатели, и мы вышли в открытое море. Отблески огней порта кружили по стенам каюты.
- Ты ему сказал?
- Нет.
- Ты ведь обещал, - сказала она. - Я не могу плыть вдоль Италии на этой яхте, если ее хозяин ничего не знает. Он ведь был такой добрый...
- Я обязан ему всем, - сказал я. - Это он посоветовал мне, как себя вести, чтобы вернуть тебя назад. Ничего толкового мне в голову не приходило.
Я был в полной прострации.
- Тем более ты обязан рассказать ему все. Сейчас. Сразу же.
- Рассказывать-то, в общем, нечего. Ты думаешь, что после того, что он для меня сделал, я буду выступать против него в союзе с Бликсоном?
- А как же акции?
- Когда я пошел в казино искать Филиппа, я взял все деньги, которые оставил для Второго. Наш заклад был перечеркнут. Второй разбогател на пятнадцать миллионов, а Филиппу достались наши последние пять, если он еще не успел их проиграть. Мы вернулись на то же место, откуда начали свой путь...
Однако эти слова не совсем соответствовали правде. Я уточнил:
- Если мы вообще способны вернуться туда снова.
Я уточнил:
- Если мы вообще способны вернуться туда снова.
- Мы никогда туда не вернемся.
- Никогда?
- Я люблю тебя намного больше. Я была ужасно подлая по отношению к тебе и чуть было не потеряла тебя.
Мы говорили немного. В тесной постели хватало места лишь нашим телам. Но где-то под утро, когда в иллюминаторах немного посветлело, я разбудил ее и рассказал о предложении Гома.
- Богатыми мы не станем, - поспешил я заверить ее, боясь снова утратить свою любовь, - но в следующем году мы сможем позволить себе поехать в Борнмут.
- Нет, - возразила она сквозь сон. - Давай лучше поедем в Ле-Туке. Там есть казино. Но обещай больше не пользоваться своей проклятой системой.
Это было единственное обещание, о котором я совершенно забыл. Я встал с постели, вытащил из кармана свою выдающуюся систему, разорвал ее и выкинул клочки через иллюминатор - ветер подхватил белые кусочки бумаги.
Сонный голос сказал:
- Милый, ужасно холодно. Пошел снег.
- Я закрою иллюминатор.
- Не нужно. Лучше возвращайся ко мне.