Потом он взял за руку Фьору и привел ее в библиотеку, где усадил рядом со столиком, который украшала аметистовая ваза.
- Откуда ты знаешь Карло Пацци? - спросил он ледяным тоном, которого Фьора так опасалась.
- Я видела его в Риме. Он помог мне бежать. Тебе напомнить о письме, которое я тебе вручила?
- Донна Катарина была права, - кивнул Лоренцо Великолепный. - Она очень любила моего брата. Но какую выгоду Карло имел от этого?
- Ты был так добр к нему, что хотел отдать его на лечение Деметриосу. Он был уверен, что в этом городе ты был его единственным другом.
Разговор был прерван приходом Саваджилио и его двух охранников, несущих Карло. Несчастный едва дышал, на его худом лице запеклась кровь. Его положили на скамейку с подушками. Сжалившись над Карло, Фьора потребовала принести холодной воды и сердечных капель. Слуга принес все, что она попросила, и помог молодой женщине, пытавшейся привести несчастного в чувство. Лоренцо наблюдал за этой сценой с мрачным видом. Когда казалось, что уже все усилия бесполезны, Карло глубоко вздохнул и с трудом открыл голубые глаза. Искра удивления промелькнула в них, когда он узнал лицо, склонившееся над ним.
- Фьора, - выдохнул он с трудом. - Это просто чудо! Вы хорошо.., себя чувствуете?
Вопрос, заданный тонким, почти детским голосом, тронул Фьору. Он был полумертв, но его первым вопросом был вопрос о ее здоровье.
- Отлично, Карло! Чудо соединило нас, но что вы здесь делаете? Разве вы не знаете, какая опасность ожидает вас во Флоренции?
- Знаю, но мне нельзя было оставаться в Риме. Папа просто возмущен Медичи и.., вами. Он говорит только о войне! Я же больше не оправдывал его надежд, и не будь донны Катарины, спрятавшей меня, мне бы уже не быть на этом свете. Только благодаря ей мы с Хатун могли покинуть Рим. А Хатун всей душой рвалась к вам.
- И вам не хотелось бы вновь увидеться со мной?
Он немного помолчал, робко улыбнулся.
- Нет. Я знал, что вы вряд ли обо мне скучали. Мне просто хотелось вернуться в мой сад в Треспьяно. Только там мне было хорошо. Что же касается комедии, которую нас заставили сыграть, я скажу вам, чтобы вы забыли ее и жили так, словно меня никогда и не было.
- Какую еще комедию?
Этот вопрос Лоренцо задал голосом, в котором чувствовалось едва сдерживаемое нетерпение"
Взглянув на Лоренцо, Фьора увидела скорбные складки у его рта и гневный блеск в его карих глазах. Она его слишком хорошо знала, чтобы не понять, что полуправда не удовлетворит его.
" - Не выпуская из своей руки руку Карло, который слишком устал от разговора, она сказала, глядя прямо в глаза Лоренцо Великолепному:
- Накануне того дня, когда мне пришлось уехать из Рима, папа обвенчал нас в своей личной капелле.
В этот самый момент, словно само небо услышало сказанные слова, как бы выражая свое неодобрение, раздался сильный гром и проливной дождь обрушился на город. Толпа, собравшаяся перед дворцом, несмотря на ливень, не расходилась и продолжала вопить:
- Смерть Пацци! Выдайте нам его!
Фьора еще сильнее сжала руку раненого:
- Если ты выдашь его, Лоренцо, то тебе придется выдать и меня...
Глава 2
ПРАЗДНИК СВЯТОГО ИОАННА
То, что произошло дальше, было ужасно. Лоренцо в черных одеждах, делавших его еще выше ростом, возвышался с грозным видом над лежащим Карло и молодой женщиной, склонившейся над ним.
Руки, сжатые в кулаки, и напряженное лицо говорили о том, что он был сильно разгневан и едва сдерживает себя.
Фьора медленно поднялась и встала напротив него, сознавая, что она могла навлечь еще больший гнев этого вспыльчивого человека, охваченного жаждой мести. Это был совсем не тот Лоренцо Медичи, который еще недавно стонал в ее объятиях.
- Решай, - сказала она, - не медли! Ты слышишь их?
Крики становились все громче. Дождь не только не разогнал толпу, даже напротив, она все росла и росла. Казалось, что Лоренцо не слышал призывов к смерти. Он смотрел на свою возлюбленную, словно хотел вырвать правду из ее уст.
- Пацци! - произнес он наконец. - Ты - супруга Пацци, этого жалкого урода...
Возмущение Фьоры граничило с горьким разочарованием.
Какая же сила, кроме примитивной ревности, непростительной для любящего человека, двигала этим всегда трезво мыслящим человеком, толкнула его на столь грубое оскорбление?
- Принудительное замужество не имеет силы в глазах бога, даже если его благословил сам папа римский, - сказала она. - Что же касается Карло, знай, он даже не дотронулся до меня.
Затем она добавила с презрением, заставившим покраснеть Лоренцо:
- Тебе следовало лучше меня знать, но я вижу, что я для тебя всего лишь женщина для наслаждений, как обычная куртизанка. Можешь без сожаления отдать меня в руки этой черни, потому что я больше не буду жить с тобой.
- Что все это значит?
- Это значит, что завтра же я уеду во Францию, конечно, при условии, если меня не растерзает эта толпа вместе с Карло.
- Не говори со мной так, Фьора, - попытался урезонить ее Медичи. - Ты от этого ничего не выиграешь.
- Вот видишь, в тебе заговорил банкир! Разве я пыталась когда-нибудь получить от тебя выгоду? То, что ты подарил мне, я не возьму с собой, будь спокоен! Но если ты не способен понять, кто твой настоящий друг, если тебе чуждо чувство сострадания, говорить нам больше не о чем!
Она оттолкнула его и направилась к двери. Он настиг ее:
- Куда ты идешь?
- Сказать правду Луке Торнабуони. Я скажу ему, что я жена Карло и что, если он хочет убить его, пусть убьет и меня, - с горечью сказала Фьора.
- Тогда скажи мне, зачем тебе нужно, чтобы Карло Пацци оставили в живых, если, как ты сама утверждаешь, тебя выдали за него насильно? Его смерть только освободит тебя от него, ты это отлично понимаешь!
- Освободит меня? Да это же он дал мне свободу, проводив меня до дворца Риарио и вернувшись к себе с Хатун, переодетой в мое платье. Если ты не веришь мне, то этим оскорбляешь меня! Вспомни о Филиппе де Селонже. Я любила и люблю его до сих пор, а ты осмеливаешься думать, что я по своей воле вышла замуж за другого!
- Нет, я этого еще не забыл!
Он почти силой подтащил ее к дорогому венецианскому зеркалу, в котором отражался великолепный зимний сад. Их лица также отразились в нем:
- Смотри внимательно! Я некрасив, Фьора, даже уродлив.
Но и Карло не лучше. Однако ты позволила мне обладать тобой! Более того, ты сама отдалась мне в первый же вечер! Вспомни! Ты завлекла меня в свою спальню, сняла рубашку... Разве ты сделала это ради любви к твоему покойному мужу? Разве для этого ты обнажила свое тело, позвав меня к себе?
- Я желала тебя, и это желание не иссякло и теперь, иначе я давно бы ушла от тебя.
- Тебе нравится заниматься со мной любовью, но ты продолжаешь думать об этом бургундце.