Он облокотился на перила, увидел внизу густые заросли, протянул руку со статуэткой и разжал кулак. Стрелок с шорохом упал в кусты.
Мама вышла на балкон и встала рядом с Томми. Через несколько секунд дверь внизу распахнулась, из подъезда вышел Стаффан и почти бегом направился к автостоянке. Мама помахала рукой, но Стаффан даже не поднял голову. Когда он прошел прямо под балконом, Томми хихикнул.
– Что?
– Ничего.
Кроме того, что его друган с пистолетом стоит в кустах и целится в него. А так ничего.
В конечном итоге, все вышло не так уж и плохо.
– Да ладно, брось. Купишь какого‑нибудь корейского пластмассового дерьма за две кроны, а потом продашь за двести, вот и отобьетесь.
– Мы такое не продаем.
– Правда? А что это я у вас видел на днях в витрине? Случайно не троллей? И что это, по‑твоему? Высококачественные игрушки ручной работы из Бенгтсфорса?
И так без конца. Ларри с Лакке только слушали, иногда посмеиваясь и вставляя комментарии. Когда с ними была Виржиния, оба начинали еще больше петушиться, и Морган не успокаивался, пока не доводил Карлссона до белого каления.
Но сегодня Виржинии не было. И Юкке тоже. Вечер не клеился, и спор уже начал иссякать, когда около половины девятого дверь в ресторан медленно открылась.
Ларри поднял голову и увидел того, кого уж никак не ожидал здесь увидеть: Гёсту. Гёсту‑вонючку, как его называл Морган. Ларри пару раз трепался с Гёстой на скамейке перед высоткой, но чтобы он пришел сюда…
Гёста походил на развалину. Двигался он так, будто весь состоял из плохо склеенных деталей, норовящих рассыпаться при первом же неосторожном движении. Либо он был в жопу пьян, либо тяжело болен.
Ларри махнул рукой:
– Гёста! Давай сюда!
Морган повернул голову, окинул Гёсту взглядом с головы до ног и произнес:
– Во дела!
Гёста заковылял к их столику, ступая словно по минному полю. Ларри выдвинул соседний стул, сделав пригласительный жест рукой:
– Заходи, гостем будешь!
Гёста, казалось, его не слышал, но к стулу подошел. Он был одет в изрядно поношенный костюм с жилеткой и бабочкой. Влажные волосы были зачесаны назад. Кроме того, от него страшно воняло. Мочой, мочой и еще раз мочой. На открытом воздухе запах был весьма ощутим, но переносим, но здесь, в тепле, от Гёсты так несло застарелой мочой, что приходилось дышать через рот, чтобы хоть как‑то это вынести.
Все мужики, включая Моргана, напряглись, изо всех сил пытаясь скрыть свои обонятельные впечатления. Официант подошел к их столику, принюхавшись, замешкался и спросил:
– Что‑нибудь… желаете?
Гёста покачал головой, даже не взглянув на официанта.
Официант вскинул брови, но Ларри махнул ему рукой: ничего, мы сейчас с ним разберемся.Официант удалился, и Ларри положил руку Гёсте на плечо:
– Чему обязаны?
Гёста прокашлялся и, уставившись в пол, ответил:
– Юкке.
– Что Юкке?
– Он мертв.
Ларри услышал, как Лакке ахнул у него за спиной. Его рука по‑прежнему покоилась на плече Гёсты. Похоже, он нуждался в поддержке.
– Откуда ты знаешь?
– Я все видел. Как это произошло. Его убили.
– Когда?
– В субботу. Вечером.
Ларри убрал руку.
– В субботу?!Но… ты сообщил в полицию?
Гёста покачал головой:
– Я не смог. Да и вообще… я ничего толком не видел. Но знаю.
Лакке уронил лицо в ладони, прошептал:
– Я знал, я знал!
Гёста начал рассказывать. Про ребенка, разбившего камнем фонарь у моста, а потом спрятавшегося под ним. Про Юкке, вошедшего под мост и так и не вышедшего. Контур тела на пожухлой листве на следующее утро.
К тому времени, как он закончил свой рассказ, официант уже успел сделать несколько яростных знаков Ларри, указывая то на Гёсту, то на дверь. Ларри положил руку Гёсте на рукав:
– Может, сходим туда и посмотрим?
Гёста кивнул, и они встали из‑за стола. Морган залпом допил остатки своего пива и ухмыльнулся Карлссону, который взял газету и, как обычно, запихнул ее в карман пальто, жлоб чертов.
Только Лакке сидел неподвижно, играясь обломками зубочисток, рассыпанными на столе. Ларри наклонился к нему:
– Ты идешь?
– Я знал. Я чувствовал.
– Ладно, ладно. Ты идешь или нет?
– Да. Идите. Я догоню.
Когда они вышли на морозный вечерний воздух, Гёста немного пришел в себя и понесся с такой скоростью, что Ларри попросил его сбавить темп, иначе сердце не выдерживало. Карлссон и Морган шли бок о бок позади них; Морган выжидал момента, когда Карлссон сморозит какую‑нибудь глупость, чтобы можно было на него наехать. Но даже Карлссон был погружен в раздумья.
Разбитый фонарь уже починили, и под мостом было относительно светло. Они стояли, столпившись вокруг Гёсты, и слушали, как он повторяет свой рассказ, тыкая пальцем в листья и притоптывая окоченевшими ногами, чтобы согреться – проблемы с кровообращением. Из‑за топота под мостом гуляло эхо, будто поблизости маршировал полк солдат. Когда Гёста закончил, Карлссон произнес:
– По правде сказать, доказательств‑то никаких нет…
Морган только этого и ждал.
– Черт, ты что, не слышал, что он сказал? Или ты думаешь, что он врет?
– Нет, – ответил Карлссон таким тоном, будто разговаривал с ребенком, – но вряд ли полиция поверит ему на слово, если мы не сможем предоставить каких‑либо доказательств.
– Но он же свидетель!
– И ты считаешь, что этого достаточно?
Ларри махнул рукой, указывая на гору листьев:
– Куда делось тело, вот в чем вопрос. Если все действительно было так, как он говорит.
Лакке быстро шел по алее парка. Приблизившись к Гёсте, он указал на землю:
– Здесь?
Гёста кивнул. Лакке сунул руки в карманы и так застыл, разглядывая хаотично разбросанные листья, будто перед ним была головоломка, которую нужно решить. Под кожей его ходили желваки.
– Ну? Что скажете?
Ларри сделал пару шагов в его сторону.
– Лакке, мне очень жаль…
Одним движением руки Лакке отмахнулся от Ларри, не давая ему договорить.
– Я спрашиваю, что скажете? Поймаем мы ту сволочь, которая это сделала, или нет?
Все, кроме Лакке, отвели взгляд. Ларри хотел было сказать, что это сложно, почти невозможно, но осекся.