Мелкая рыбешка, которую здесь можно было выловить летом, воняла помоями.
– Интересно, что это за труба? – спросил Томми. – Сток из крематория, что ли?
– Не знаю. Ты что, не хочешь слушать дальше? Тебе неприятно?
– Не‑не, давай.
И весь путь домой через лес она пересказывала услышанное. Постепенно Томми заинтересовался, начал задавать вопросы, на которые мама затруднялась ответить, – она знала лишь то, что ей рассказал Стаффан. Да, Томми задавал столько вопросов, причем с таким живым интересом, Ивонн даже пожалела, что завела этот разговор.
Позже тем же вечером Томми сидел на ящике в бомбоубежище и крутил в руках статуэтку стрелка. Потом водрузил ее на картонную коробку с кассетниками как трофей. Венец мастерства.
Это ж надо – стырить у полицейского!
Он тщательно запер бомбоубежище на цепь с висячим замком, спрятал ключ в тайник, сел и задумался о рассказанном матерью. Вскоре послышались осторожные шаги, приближающиеся к двери склада. Затем тихий шепот: «Томми?»
Он встал с кресла, подошел к двери и распахнул ее. На пороге стоял Оскар и с нервным видом протягивал ему деньги.
– Вот. Деньги принес.
Томми взял полтинник, небрежно сунул в карман и улыбнулся Оскару:
– Ты, я смотрю, зачастил! Входи.
– Да не, мне надо…
– Да входи, кому говорят. Вопрос есть.
Оскар уселся на диван, сцепив руки замком. Плюхнувшись в кресло, Томми пригвоздил его взглядом.
– Оскар. Вот ты же у нас парень умный…
Оскар смущенно пожал плечами:
– Слыхал о пожаре в Энгбю? Ну, про ту тетку, которая вышла во двор и сгорела прямо перед домом?
– Ага, я читал.
– Я так и думал. Не помнишь, там что‑нибудь писали про вскрытие?
– По‑моему, нет.
– Вот то‑то же. А ведь его делали. Вскрытие. И знаешь, что выяснилось? У нее в легких не нашли дыма. Соображаешь, что это значит?
Оскар немного подумал.
– Что она уже не дышала.
– Вот именно. А когда человек перестает дышать? Когда он мертв. Я прав?
– Да, – Оскар внезапно воодушевился. – Я об этом читал. Точно! Поэтому вскрытие обязательно делают после пожаров, чтобы установить, не устроил ли кто‑то поджог в целях сокрытия убийства. Ну, чтобы труп сжечь. Это я в журнале «Дом» вычитал – там писали об одном англичанине, который убил свою жену и об этой фишке знал, так он, прежде чем ее поджечь, засунул ей шланг в горло, и…
– Ладно, ладно, вижу, что знаешь. Хорошо. Но тут‑то дыма не было, и все равно та баба выбралась из дома да еще и по участку носилась, пока не померла. И как такое может быть?
– Ну, может, она дыхание задержала. Хотя нет. Так не бывает, я об этом тоже читал… Поэтому люди и…
– Ладно, ладно. Тогда как ты это объяснишь?
Оскар уткнул лицо в ладони, задумался. Потом ответил:
– Либо они ошиблись, либо та баба бегала после того, как умерла.
Томми кивнул:
– Вот именно. И знаешь, я не думаю, чтобы легавые могли так ошибиться. А ты?
– Нет, но…
– Умер – значит умер.
– Да.
Томми выдернул нитку из обивки кресла, скатал ее в шарик и щелчком отбросил в сторону.
– Да. По крайней мере, хотелось бы в это верить.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Снег, тающий на коже
Дав руку мне, чтоб я не знал сомнений,
И обернув ко мне спокойный лик,
Он ввел меня в таинственные сени.
Данте Алигьери. Божественная комедия [21]
– Я – не какая‑нибудь простыня.
Я НАСТОЯЩЕЕ привидение. У! У‑у‑у! Бойся меня!
– Но я не боюсь.
Кольдомар и Кальсиппер
– Не переживай, русские свое дело знают.
– Я, знаешь ли, не коммунист…
– А кто коммунист – я, что ли?
– Да? А за кого ты у нас в прошлый раз голосовал? За Народную партию?
– Ну, Москве на верность я не присягал.
Этот разговор повторялся между ними не в первый раз. Сейчас они завели его лишь затем, чтобы не видеть, не думать об этом,с каждым шагом приближаясь к своду моста. И все равно, оказавшись под ним, они умолкли и остановились. Оба считали, что первым остановился другой. Они уставились на кучи листьев, превратившиеся в сугробы. От их вида обоим стало не по себе. Ларри покачал головой:
– Черт, что же делать?
Морган глубже запихнул руки в карманы, потопал, чтобы согреть ноги.
– Гёста единственный, кто мог бы что‑то сделать.
Они посмотрели на окно квартиры, где жил Гёста. Занавесок не было, лишь грязный квадрат окна.
Ларри достал пачку сигарет. Они взяли по одной, Ларри дал Моргану прикурить, затем закурил сам. Они молча стояли и курили, разглядывая кучи снега, пока их не вывели из задумчивости детские голоса.
Группа детей с коньками и шлемами в руках вышла из школы, следуя за мужчиной военной выправки. Дети шли на расстоянии нескольких метров друг от друга, вышагивая в ногу.