Он был уже так близко, что Джейк различал каждый прямой и жесткий волосок на его изогнутой верхней губе и слышал клокотание воздуха у него в глотке. Он оставался на месте, давая льву приблизиться, потому что повернуться и бежать было бы сущим самоубийством. И только в самый последний момент он отвел руку назад, как нападающий в баскетболе, и метнул бутыль.
Бутыль угодила льву прямо в голову, попав в самую середину широкого лба, как раз когда он мягко прыгнул вперед и вверх, собираясь взобраться на выступ, на котором остановился Джейк.
Бутылка разбилась, разбросав вокруг фонтан сверкающих стеклянных осколков и брызг жгучей жидкости. Она залила льву глаза, тут же его ослепив, а едкий запах концентрированного аммиака заполнил ему пасть и обжег ноздри, лишив его нос чувствительности к запахам, а самого его совершенно лишил равновесия, и он оступился и упал, ревя от боли в сожженных глазах и пылающей от ожога глотке, и свалился в мелкую заводь, где беспомощно заворочался и задергался, лежа на спине.
Джейк бросился вперед, стремясь полностью использовать те несколько секунд, которые ему удалось выиграть. На бегу он нагнулся и поднял с земли обкатанный водой обломок бурого железняка, формой и размерами напоминающий футбольный мяч, и высоко поднял его над головой, держа обеими руками.
Едва он успел приготовиться, прочно встав над заводью, как лев, выбравшийся наконец из воды, вслепую бросился на него снова. И Джейк обрушил на него камень, и тот, словно пушечное ядро, раздробил зверю шейные позвонки как раз в том месте, где мокрая грива прикрывала их соединение с черепом. Удар расколол и основание черепа, так что смертельно искалеченный зверь рухнул и скатился вниз, упав на бок и наполовину погрузившись в воду.
Джейк несколько очень долгих секунд стоял над ним, тяжело дыша от напряжения, потом наклонился вперед и прикоснулся кончиками пальцев к длинным светлым ресницам, росшим вокруг открытого и неподвижного золотистого глаза. Глазное яблоко уже помутнело под воздействием жгучей жидкости. Прикосновение Джейка не вызвало никакой ответной реакции, лев уже не моргал; было ясно, что он мертв. Джейк повернулся и обнаружил, что Вики ослушалась его приказа и никуда не убежала. Она стояла, застыв на месте, там, где он ее оставил. У него екнуло сердце, и он быстро подошел к ней. Она с рыданиями бросилась ему в объятия и прижалась к груди. Джейк понимал, что это объятие вызвано пережитым ужасом, а вовсе не какими-то нежными чувствами, но по мере того как замедлялся ритм его собственного сердца, а из крови уходил адреналин, он осознавал, что заработал очень приличные очки. Когда спасаешь девушку от смерти, она просто обязана начать относиться к тебе очень серьезно. К такому выводу он пришел и улыбнулся сам себе, еще не совсем уверенно. Все его чувства резко обострились от пережитой огромной опасности. Он почувствовал аромат хорошего мыла и острый запах каустика и с мучительной ясностью ощутил прижавшееся к нему тонкое стройное женское тело и тепло ее кожи у себя под ладонями.
– Ох, Джейк! – прошептала она хрипло, и в этот самый момент он с понял, что она готова, чтобы он взял ее, взял прямо здесь, на этом черном каменном уступе на берегу Аваша, рядом с еще теплым трупом льва.
Уверенность была полной, и его руки, скользнув по телу девушки, немедленно получив полное подтверждение – оно мгновенно отреагировало, она подняла лицо и подставила губы. Они немного дрожали, и он чувствовал у себя на лице ее дыхание.
– Какого черта вы тут делаете? – раздался сзади голос Гарета. Он эхом разлетелся надо всем мрачным глубоким ущельем. Майор стоял на вершине обрыва, высоко над ними. Под мышкой у него была зажата винтовка «лиэнфилд», и он, кажется, намеревался спуститься к ним.
Джейк развернул Вики, прикрывая ее собственным большим телом, и, сбросив с себя молескиновую куртку, прикрыл ее наготу. Куртка доходила ей до середины бедер и сбивалась в пышные складки под мышками.
Она все еще дрожала, как котенок в снежную бурю, дыхание было прерывистым и тяжелым.
– Не стоит беспокоиться, – крикнул Джейк Гарету. – Тебя тут не оказалось, когда нужна была помощь, а теперь ты тем более не нужен. – Он порылся в кармане и достал большой носовой платок из довольно грубой ткани. Вики приняла его со слабой, дрожащей улыбкой.
– Высморкайся, – сказал Джейк. – Потом надевай штанишки, пока вся банда не примчалась сюда тебе помогать.
Он собственноручно снял со льва шкуру. Еще до того, как Грег покончил с этим делом, над зверем уже кружились черные крылатые стервятники, описывая широкие круги над головой. Он оставил освежеванную розовую тушу в реке, а еще влажную шкуру притащил в лагерь, где Джейк уже обдумывал дальнейший маршрут к Колодцам Чалди. Ему было совершенно наплевать на этот трофей, как Грег ни пытался объяснить ему значимость подобного достижения.
– У моего народа вы будете пользоваться огромным уважением, Джейк. Куда бы вы ни пошли, люди будут указывать на вас.
– Отлично, Грег. Просто великолепно. А теперь давай, двигай задницей.
– Я прикажу изготовить для вас боевую шапку из его шкуры, – настаивал на своем Грег, прикручивая свернутую в рулон шкуру к крылу машины Джейка. – Когда гриву как следует расчешут, она будет выглядеть просто великолепно.
– Это лишь ненамного улучшит его нынешнюю прическу, – сухо заметил Гарет. – Должен согласиться, это был отличный медовый месяц, и Джейк – потрясный парень, однако, как он сам уже говорил, давайте двигаться дальше, пока меня не начало тошнить.
Когда все отправились по своим машинам, Грегориус задержался возле Джейка и тихонько показал ему сплющенную грибом пулю в медной рубашке, которую извлек из дыры возле тазового пояса льва.
Джейк остановился и как следует рассмотрел ее, поворачивая на ладони.
– Девять и три десятых миллиметра, – заключил он. – Это спортивное оружие, не боевое.
– Сомневаюсь, что в Эфиопии найдется хоть одна винтовка, которая выпустила бы эту пулю, – серьезно заметил Грег. – Это винтовка иностранца.
– Пока что не стоит трубить тревогу, – сказал Джейк и вернул ему пулю. – Но будем об этом помнить.
Грегориус уже повернулся, чтобы идти, но потом остановился и застенчиво сказал:
– Джейк, даже если этот лев был уже ранен, все равно это самый доблестный поступок, о каком я когда-либо слышал. Я часто на них охотился, но ни одного пока что не застрелил.
Джейк был тронут восхищением юноши. Он хрипло засмеялся и хлопнул Грега по плечу:
– Следующего я предоставлю тебе.
Совершенно внезапно перед компанией открылась поперечная старая караванная дорога, пересекавшая их путь в том месте, где крутые берега Аваша немного понижались. Брод через реку за столетия был изрядно утоптан проходившими здесь многочисленными тяжело нагруженными вьючными животными и людьми, которые их вели, поэтому следы на обоих берегах превратились в глубокие траншеи в красноватой земле, обходящие все крупные валуны или каменистые выступы.
Трое мужчин трудились под слепящим солнцем, работая лопатами и кирками в облаке тончайшей красноватой пыли, уже запорошившей им волосы и тела. Они ровняли ухабистый путь, заполняя землей глубокие колеи, извлекая булыжники и пуская их катиться вниз, в русло реки. Ночь они проспали сном смертельно вымотанных людей, не обращая внимания на боль стертых рук и истерзанных мышц.
На следующее утро Джейк поднял всех с первыми лучами солнца и снова заставил работать – очищать и разравнивать спуск и подъем, копать и дробить кирками твердую как камень, иссохшую землю, пока на каждом берегу не образовалось по грубо укатанной, но проходимой дороге.