Гарет должен был вести через реку первую машину. Он встал во весь рост, каким-то образом ухитряясь выглядеть при этом веселым и безукоризненно одетым, хоть и был весь покрыт тонким слоем красной пыли, улыбнулся Джейку и театрально возопил:
– Noli illegitimi carborundum! – И исчез в стальном чреве броневика.
Мотор взревел, и машина, раскачиваясь и скользя, стала спускаться по крутому пандусу из только что насыпанного грунта, переваливаясь и подскакивая, пересекла по черному каменистому дну реку и выбралась на противоположный берег.
Когда ее колеса, взвизгивая и буксуя, начинали вхолостую крутиться на мягком красном грунте, выбрасывая назад шлейфы песка и пыли, Джейк и Грегориус уже стояли рядом наготове и тут же всем весом наваливались на задний борт, чего оказалось вполне достаточно, чтобы машина пошла дальше. Так она потихоньку взобралась по почти вертикальному подъему, виляя задком и уходя в занос от тяжких усилий крутящихся колес, пока наконец не выскочила наверх, и тогда Гарет вырубил мотор и, улыбаясь, выпрыгнул наружу.
– Отлично, теперь остальные машины можно будет вытянуть канатом на самый верх. – И он достал сигарку.
– Что это был за образчик кухонной латыни, который ты там процитировал? – спросил Джейк, беря у него сигарку.
– Старый фамильный боевой клич, – пояснил Гарет. – Его выкрикивали мои воинственные предки Суэйлсы в битвах при Гастингсе, при Азенкуре, а также при грабеже магазинов по всему миру.
– И что он означает?
– Noli illegitimi carborundum! – Гарет снова улыбнулся, прикуривая сигарку. – Он означает: «Не позволяй всяким ублюдкам стереть тебя в порошок!»
Одну за другой они спустили три остальные машины вниз, в ущелье, а потом вытянули их наверх. Вики сидела за рулем, Гарет своей машиной тянул канат, а Джейк и Грегориус толкали. Так они вытащили все броневики на ровную, выжженную солнцем почву Эфиопии. Был уже почти вечер, когда они, тяжело дыша, растянулись в длинной тени, отбрасываемой «Мисс Вихлягой», и позволили себе отдохнуть, покурить и выпить дымящегося, наскоро приготовленного чая.
Тут Грегориус сказал:
– Никаких препятствий впереди больше нет. Сплошь открытое пространство, всю дорогу до Колодцев Чалди. – И он улыбнулся всем троим, показав белоснежные зубы. – Добро пожаловать в Эфиопию!
– Говоря откровенно, старина, я бы предпочел сейчас сидеть в баре старика Харри в Париже, на рю Дону, – мрачно поведал Гарет. – Именно это я непременно проделаю очень скоро, после того как Тоффи Сагуд сунет в мою молочно-белую ладошку кошелек с золотом.
Джейк вдруг встал и начал вглядываться в пляшущее жаркое марево, которое по-прежнему волнами поднималось вверх от раскаленной земли подобно крутящейся жидкой субстанции. Потом бросился к своей машине, запрыгнул в башню и выскочил обратно с биноклем в руке.
Остальные тоже поднялись на ноги, с тревогой наблюдая, как он наводит бинокль.
– Всадник, – сказал Джейк.
– Сколько? – быстро спросил Гарет.
– Один. Скачет прямо сюда, очень быстро.
Гарет кинулся к машине за винтовкой и вернулся, на ходу загоняя патрон в ствол.
Теперь всадника видели уже все. Он скакал галопом сквозь пронизанное миражами крутящееся марево, так что сначала казалось, что всадник и лошадь плывут, оторвавшись от земли, а потом – проваливаются обратно и чудесным образом увеличиваются в размерах, приобретая очертания огромных слонов, летящих в раскаленном от жара воздухе. За скачущей лошадью тянулся шлейф пыли, и только когда всадник оказался достаточно близко, его стало возможно рассмотреть.
Грегориус издал вопль, словно олень-самец во время гона, и выскочил на солнцепек навстречу прибывшему.
Грегориус издал вопль, словно олень-самец во время гона, и выскочил на солнцепек навстречу прибывшему. Демонстрируя высший класс верховой езды, всадник так резко осадил своего крупного белого жеребца, что тот встал на дыбы, молотя в воздухе передними ногами. Человек спрыгнул с седла, весь в развевающихся белых одеждах, и бросился в распростертые объятия Грегориуса.
Две фигуры слились в чувственном объятии, и при этом оказалось, что в руках Грегориуса незнакомец выглядит маленьким и очень изящным. Оба что-то выкрикивали, как две птички, и громко смеялись, приветствуя друг друга.
Потом, держась за руки и не отрывая глаз друг от друга, они подошли к группе, что ждала их возле машин.
– Позвольте вам представить Сару Сагуд, – сказал Грегориус. – Это моя кузина, младшая дочь моего дяди. Кроме того, она, несомненно, самая красивая девушка во всей Эфиопии.
– Готов разделить твою точку зрения, – заявил Гарет. – Она и впрямь очень мила. – Потом Грегориус представил кузине по очереди всех своих товарищей, называя их по имени, а она улыбалась каждому, и ее лицо правильной формы, несущее печать спокойствия и безмятежности древнеегипетских принцесс, с тонкими, изящными чертами аристократки и точеным носиком Нефертити тут же менялось, приобретая озорное и шаловливое выражение, свойственное непосредственному ребенку.
– Я знала, что вы будете переправляться через Аваш именно здесь, это единственный брод, вот и прискакала, чтобы вас тут встретить.
– Она хорошо говорит по-английски, – гордо отметил Грегориус. – Наш дедушка всегда настаивал, чтобы все его дети и внуки умели говорить по-английски. Он и сам большой поклонник всего английского.
– У вас отличный выговор, – поздравила Сару Вики, хотя на самом деле ее английский был с сильным акцентом.
Девушка обернулась к Вики и снова заулыбалась.
– Это меня научили сестры из монастыря Святого Сердца в Бербере, – пояснила она и стала рассматривать Вики с откровенным и неприкрытым восхищением. – Вы очень красивая, мисс Камберуэлл, у вас волосы цвета осенней травы в наших горах.
Тут обычная сдержанность Вики явно ослабела. Она вспыхнула и засмеялась, но Сара уже перенесла свое внимание на бронированные машины.
– Ах, какие они прекрасные – у нас никто ни о чем другом не говорит с тех самых пор, как мы узнали, что они скоро к нам прибудут. – Она приподняла подол своей одежды, прикрывавшей очень плотно сидящие расшитые бриджи, и легко вскочила на стальную подножку «Мисс Вихляги». – С такими машинами мы быстро отправим итальянцев обратно в море. Ничто не устоит перед мужеством наших воинов и этими превосходными боевыми машинами. – Она театральным жестом раскинула руки в стороны, после чего повернулась к Джейку и Гарету: – Для меня это высокая честь, что я первая из своего народа могу выразить вам нашу благодарность.
– Не стоит благодарности, моя милая, – пробормотал Гарет. – Нам это доставило огромное удовольствие. – Он, правда, воздержался от вопроса, не забыл ли ее папаша прихватить с собой казну, а вместо этого спросил: – Ваши люди ждут нас у Колодцев?
– Мой дедушка прибыл туда вместе с отцом и со всеми моими дядьями. Его сопровождает личная гвардия и несколько сотен других воинов из харара, а также их жены и скот.
– Господи помилуй! – проворчал Джейк. – Вот это, черт побери, комитет по встрече!
В этот последний вечер перехода они разбили лагерь на берегу Аваша, под раскидистыми, как зонтик, ветвями деревьев, и допоздна сидели у мерцающих углей, оставшихся от костра, и разговаривали, обезопасив себя со всех сторон составленными в каре четырьмя могучими стальными машинами.