— Впору ставить знак «восемнадцать плюс», — кивнул Проктор. — Пожалуй, лучше прибавить света.
Глава 13
Ужасы. По-настоящему плохие новости
Доктор Проктор серьезно оглядел собравшихся вокруг стола в гостиной Грегора.
— Я очень долго тянул с рассказом об этом. В конце концов, это ведь только слухи.
— И что же говорят слухи? — спросила Лисе.
— Что лунные хамелеоны прибудут, чтобы съесть нас, — сказал доктор Проктор.
— Съесть нас?! — хором крикнули Лисе, Булле и Грегор.
Доктор Проктор кивнул, и лицо его было таким же унылым, как дождливый день в Вадсё.
— В Париже поговаривали, что на Марсе когда-то жили марсиане.
— Логично, — заметил Булле. — Где же им еще жить, если они вообще существовали.
— А теперь на Марсе совсем никто не живет, — сказал доктор Проктор. — Всех съели лунные хамелеоны. Этим они и занимаются. Перебираются с планеты на планету и поедают все разумное. А самое разумное на Земле — это мы.
— Согласен, — сказал Булле, не заметив испуга на лицах Лисе и Грегора.
— Когда я говорю «мы», я имею в виду людей вообще, — пояснил доктор Проктор.
— Но… но… — начала Лисе, — почему же мы до сих пор не слышали, чтобы хоть кого-нибудь съели?
— Потому что лунные хамелеоны, если я прав на их счет, очень хитрые бестии, — сказал Проктор. — Когда мы поймем, что происходит, будет слишком поздно что-то менять. Они все нарочно так планируют.
— Раз так, мы должны узнать их планы, — сказал Грегор.
— И тогда мы, не попавшие под гипноз лунных хамелеонов, организуем движение Сопротивления, — подхватил Проктор.
— Движение Сопротивления! — повторила Ли-се. — Как во время войны…
— Чипсы кончились. — Булле помахал пустым пакетом.
Они сидели молча, слушая, как Булле дожевывает последние чипсы. И ждали, когда им в голову придут замечательные и неожиданные решения. А они, как известно, по команде не очень-то приходят. И наконец в гостиной Грегора Гальваниуса наступила полная тишина. Ее нарушало только негромкое жужжание насекомых, доносившееся из спальни, да хоровое пение соседей перед телевизорами, да шум машин, изредка проезжающих по улице.
Вдруг Лисе осенило.
— Я знаю! — сказала она.
Остальные посмотрели на нее.
— Я знаю, как гипнотизируют людей!
Глава 14
О том, как гипнотизируют людей. И о двух разбитых окнах
Мама и сестра распевали во все горло. Они уже и думать забыли об исчезновении Булле, потому что на экране появился Халлвар Теноресен. Он дирижировал с широкой белозубой улыбкой, а они следили за его дирижерской палочкой и делали то, что он им говорил. На середине второго куплета песни «Норвегия в красном, белом и синем» и на третьем пакете попкорна их прервал звон разбитого стекла.
И поскольку был поздний вечер, а они тихо-мирно сидели у себя дома, Ева и мама жутко испугались. Они уставились на большой снежок, лежащий на полу среди осколков разбитого оконного стекла.
— Булле, гном скошмарный! — закричала рассерженная мама в разбитое окно. — Ты теперь еще и стекла бьешь?
Вместо ответа новый снежок разбил то стекло, что еще оставалось в раме.
Мама и Ева вскочили и бросились к окну. И увидели шесть фигур, столпившихся за забором.
— Кто вы? — крикнула мама.
— «Норвежская молодежь»! — ответили голоса, которые мама сразу же признала.
— «Норвежская молодежь»! — ответили голоса, которые мама сразу же признала.
— Трульс и Трюм Тране! — крикнула она. — Я немедленно расскажу обо всем вашей маме!
— Пусть к нам выйдет ваш карлик! — крикнул в ответ Трюм. — Нам нужен Булле! Иначе мы разобьем все ваши окна. Это приказ вождя!
Мама вопросительно посмотрела на Еву, та только пожала плечами.
— Зачем вам Булле? — крикнула мама.
— Мы его как бы отведем к вождю, фру Булле! — взвизгнул кто-то.
— Черт! — шепнула Ева маме. — Это голос Беатрис. Вот уж не думала, что она может замешаться в историю, где бьют стекла и все такое.
— А зачем Булле вождю? — громко поинтересовалась мама.
— Разве вы не слышали, что сказал вождь сегодня вечером, фру Булле? Все люди очень маленького роста и все, кто пишет без ошибок, должны явиться к вождю.
— Почему? — крикнула Ева в окно.
— Потому что мы — спрародина гигантов и никто не может быть маленьким. Конечно, вы получите его обратно, но только после серьезного разговора с вождем.
— А при чем тут правописание?
— Вождь как бы хочет, чтобы всякие там аккуратисты-скандалисты не портили настроение тем, кто иногда пишет неправильно. Серьезно, фру Булле!
Мама задумалась. Потом крикнула:
— Все очень правильно и разумно. Булле — лоботряс, и я очень хотела бы отправить его к вам, даже связанного по рукам и ногам, если бы понадобилось. Но только вам придется передать от меня вождю привет и сказать, что Булле, к сожалению, нет дома.
— Вот как! — крикнула Беатрис. — Я очень сожалею о разбитых стеклах, фру Булле, но нам как бы велели споступать именно так. Мы придем еще раз.
Ева и мама вернулись к телевизору, как раз вовремя, чтобы спеть вместе со всеми последний куплет.
— А за стекло этому бездельнику Булле спридется платить из его карманных денег, — сказала мама, дрожа от холода.
— Булле никогда не получал скарманных денег, мама, — сказала Ева и поспешила проглотить остатки попкорна.
Вокруг стола в гостиной Грегора сидели Булле, доктор Проктор и Грегор и напряженно смотрели на Лисе, ожидая продолжения.
Потому что она сказала: «Я знаю, как гипнотизируют людей!»
После долгого молчания она продолжила:
— Вы говорили, надо понять, что общего у всех, кто не загипнотизирован.
— Да, — кивнул доктор Проктор. — Потому что тогда мы можем узнать, как это происходит.
— Это общее все время было у нас под носом, — сказала Лисе. — Точнее, перед глазами. Но мы не смотрели. Нам просто повезло.
— О чем это она? — прошептал Грегор Проктору.
— Тсс! — шикнул тот.
— А все остальные — смотрели, — продолжила Лисе. — Мама и папа. Мама и сестра Булле. Беатрис, Трульс и Трюм. Все люди во всей Норвегии!
— Конечно, это же ясно! — крикнул Булле и хлопнул себя по лбу.
— Эврика! — просветлело лицо доктора Проктора. — Так вот что у нас общего! Мы не смотрели!
— Не смотрели чего? — раздраженно спросил Грегор.
Лисе и Булле и доктор Проктор хором ответили:
— «Кон-ХОР-с»!
— Я не смотрела, потому что предпочла сделать уроки и лечь спать пораньше, — сказала Лисе.
— Я не смотрел, потому что читал об уродливых животных и устраивал театр теней, — сказал Булле.