Мадсен стоял перед ними, руки его висели как плети, нижняя губа дрожала. Он долго стоял так, пока губа не перестала дрожать. Потом поправил очки, поднял палочку и обратил взор к трем оставшимся музыкантам:
— Все готовы исполнять «Очень старый марш корпуса егерей»? Четыре, три, два, один…
Вернувшись домой, Лисе расстегнула сапоги, сняла их и поставила в шкаф.
Вошла в гостиную. Мама и папа сидели в креслах перед телевизором, на экране Теноресен с охапкой цветов сиял на все стороны улыбкой.
— Привет, какие новости? — спросила Лисе.
— Теноресен и «Фанни войсиз» только что победили на конкурсе! — со счастливой улыбкой сообщил папа. — Ты тоже рада?
— Привет, дружок, — сказала мама, не оборачиваясь. — Бутерброды в схолодильнике.
— Все музыканты оркестра ушли, чтобы петь в хоре, и…
— Тсс! — шикнула мама. — Теноресен будет дирижировать еще раз.
Мама и папа наклонились вперед, поближе к телевизору.
Лисе вздохнула, вышла на кухню и взяла два холодных бутерброда с белым сыром. Из гостиной до нее доносилось пение, родители подпевали:
— Любовь… Спрекрасней слова нет на земле…
Выпив молока и почистив зубы, Лисе вошла к родителям. «Кон-ХОР-с» завершился, и диктор сообщил, что после выпуска новостей Халлвар Теноресен расскажет нации в большом интервью о своей победе на конкурсе.
— Спокойной ночи, — сказала Лисе и обняла маму и папу.
— Вот что я забыла, — спохватилась мама. — На родительском собрании позавчера фрекен Стробе сказала, что ты могла бы почаще поднимать руку. Ведь ты всегда знаешь правильный ответ.
— Хорошо, — согласилась Лисе.
Не могла же она объяснить, что Булле всегда успевает ответить прежде, чем она поднимет руку. Хотя его ответы обычно не очень-то связаны с вопросом.
— Между прочим, мы тут познакомились с вашим новым учителем струда и художественного воспитания, — сказал папа. — Господином Гальваниусом, кажется…
— Мне он показался жутковатым. — Мама поежилась. — Когда мы обменивались рукопожатием, его рука показалась мне какой-то студенистой. Спальцы тоже странные, как будто между ними рыбьи сплавники.
Папа-комендант засмеялся, услышав слова мамы-комендантши.
— Ха-ха. Ты спреувеличиваешь, дорогая. Или это правда, Лисе?
— Мм, — протянула Лисе.
Она не слышала вопроса. Потому что в это время диктор по телевизору сообщил маленькую новость, которая потрясла ее. Новость была такой незначительной, что ее можно было пропустить мимо ушей, она и спряталась между новостью об ужасном землетрясении где-то на другом конце планеты и прогнозом погоды. Фактически новость состояла из одного предложения. И все же волосы у Лисе встали дыбом. В точности так, как когда она в спортзале смотрела на штандарт оркестра.
— Спокойной ночи, золотко мое, — сказал папа и поцеловал Лисе в лоб.
Но когда Лисе легла и попробовала заснуть, в голове ее закрутилось все то же короткое предложение. Новость была такой маленькой, что диктор прочитал ее с улыбкой: «Полиция сообщает о волне краж носков».
Глава 5
Ледяные снежки и высасывание мозга
Проснувшись на следующее утро, Булле сразу почувствовал: что-то изменилось. Он не знал, что именно, почти все было в точности как всегда. Например, его старшая сестра Ева заперлась в ванной и предложила ему убираться и не мешать наводить красоту.
— Хочешь сказать, ты там прыщи давишь? — спросил Булле из коридора.
— Заткнись, чучело огородное! — заорала она. — Я ж тебя не прашиваю, чем ты занимаешь в ванной.
Булле спустился на кухню. Сделал четыре бутерброда. Один съел, два завернул в бумагу, чтобы съесть в школе. Последний бутерброд положил на тарелку и вместе со стаканом апельсинового сока и утренней газетой понес к маме в спальню.
Он положил все это на столик у кровати и осторожно потряс маму:
— Проснись, о мать всех матерей. Сияющий день уже спешит нам навстречу.
Мама повернулась в постели, подозрительно посмотрела на него одним глазом, в котором лопнул сосудик, пару раз причмокнула со сна и пробормотала:
— Ты, как всегда, дуришь, Булле.
— «Ожидаются восемь градусов мороза и солнце», — прочитал в газете Булле.
— Перестань дурить и прочитай мне заголовки. — Мама закрыла глаза и снова отвернулась к стенке.
— «Триумф Халлвара Теноресена!» — читал Булле. — «В большом интервью победитель конкурса заявил, что Норвегией управляют неправильно, ничто не работает как надо, король и премьер-министр никуда не годятся и гордому норвежскому народу необходимо как можно скорее избрать вождя, который знает, что делать. Такого, который знает, как заставить людей трудиться сообща. Как это происходит в любом хоре».
— Мм. Есть другие новости?
— Посмотрим… — Булле протер глаза и только после этого заметил крохотный заголовок под огромной фотографией Халлвара Теноресена. — Кажется, где-то было сильное землетрясение.
— Где? — крикнула из ванной сестра.
Булле попытался разобрать:
— Нет, не могу прочитать.
— Неинтересно, — сказала мама. — Почитай еще про Теноресена.
— «По словам Теноресена, время не ждет», — читал Булле. — «„Если народ захочет, я готов взять на себя миссию по вытаскиванию Норвегии из грязи“, — заявил Теноресен в своем телевизионном интервью».
Булле громко рассмеялся.
— Над чем ты смеешься, балда? — крикнула сестра, стоя в двери ванной.
На ее лице алели маленькие вулканы.
— Этот Теноресен, — сказал Булле, — думает, что именно ему надо взять на себя управление Норвегией. Только представьте! — Булле нарисовал в воздухе заголовок газеты: — «Поющий мануальный терапевт захватывает власть в Норвегии».
Булле затрясся от смеха, но остановился, когда увидел, как мама и Ева смотрят на него.
— А на кого еще, кроме Теноресена, мы можем положиться? — холодно спросила мама. — Может быть, на тебя?
Еву рассмешила шутка мамы, а мама рассмеялась еще больше оттого, что Ева смеется над ее шуткой. Булле посмотрел на часы, отложил газету и вышел из гостиной, чтобы взять ранец.
Мама крикнула ему вслед:
— Прежде чем уходить, поставь на плиту скофейник!
Булле, как всегда, дожидался Лисе у ворот ее дома. Она вышла с рюкзаком за спиной. И как всегда, без единого слова они зашагали по Пушечной улице. Так у них было заведено.
— Все нормально, — сказала Лисе, когда они подошли к дому Трульса и Трюма. — И все-таки что-то не так, как будто… как будто…
— Как будто что-то совершенно ненормально? — предположил Булле. — Ты тоже заметила?
— Мама и папа не производят впечатления нормальных.
— У нас то же самое, — сказал Булле. — Если не считать того, что моя сестра и мама по жизни ненормальные.