– На прошлой неделе она играла на площадке перед церковью Святого Франциска,
– Охотно верю, – согласился Фонтен.
Автомобиль катился по улочкам нового квартала. Густые бугенвиллеи, красные и фиолетовые, оплетали белые дома.
– Мы в пригороде Мирафлорес, – пояснил Сент-Астье, – здесь живет наш хозяин… Видите, глубокоуважаемый господин Фонтен, новые дома здесь строились одновременно в мадридском стиле – обратите внимание на эти выступающие деревянные балконы – и в стиле модерн, с белыми пустыми пространствами… Немного напоминает Марокко эпохи маршала Лиотэ.
– Мэтр, – вмешался в разговор Петреску, – у дон Эрнандо будет Долорес Гарсиа. Я ее пригласить… для вас.
– Почему для меня? – спросил Фонтен. – Для радости всех нас.
– Сегодня вечером, – сказал Сент-Астье, – я буду счастлив послушать вас, глубокоуважаемый господин Фонтен. Здесь, в десяти тысячах километров от Франции, мы очень ценим таких гостей, как вы.
– Вам тут скучать не приходится, – сказал Фонтен. – Жительницы Лимы такие красивые.
– У них, – ответил с удрученным видом Сент-Астье, – самые большие глаза и самые маленькие ножки на свете, но мужья их ревниво опекают. Это по преимуществу католическая страна, хотя у индейцев есть еще странные поверья вроде религии солнца… Уверяю вас, это отнюдь не рай для холостяков… Вот мы и приехали.
Им навстречу вышел дон Эрнандо, солидный и величественный. Он по-французски представил гостям испанского посла с супругой и двух молодых женщин: Мариту Мигес де Рока и Долорес Гарсиа. Лицо Фонтена озарилось радостью.
– Мой ангел-хранитель, – объяснил он. – Вчера вечером она спасла меня от хищных зверей, которым Овидиус Назо бросил меня на растерзание.
Он с юмором рассказал о своей вчерашней встрече с журналистами. За столом ему досталось место между хозяйкой дома, которая говорила только по-испански, и Долорес; с ней, как со старой знакомой, он незаметно для присутствующих обменялся дружескими репликами.
– После обеда, – сказала она ему тихонько, – постарайтесь избавиться от Сент-Астье и Овидия. Я хотела бы показать вам Старый город.
Он заговорщически улыбнулся:
– Договорились, я сбегу.
И они присоединились к общему разговору. Дон Эрнандо, историк по образованию, хотел объяснить гостю, что между индейской и кастильской традициями идет тайная война.
– В Мексике, – сказал он, – индеец одержал победу над испанцем. У нас же борьба все еще продолжается, и сейчас в Перу по-прежнему правят старинные испанские семейства. Но поскольку теоретически у нас всеобщее избирательное право, всякого рода демагогам ничего не стоит начать подстрекать индейцев.
– Почему демагогам? – взволнованно спросила Долорес. – Надо ведь что-то делать… бедных индейцев эксплуатируют владельцы
– Я мало что обо всем этом знаю, – скромно сказал Фонтен, – но помню, меня весьма тронула история этого, как его… э-э… Атауальпы, который доверчиво пришел на встречу, а его заточили в тюрьму… Там есть сцена, достойная «Саламбо», когда он повелел своим подданным наполнить золотом целую комнату, чтобы купить свою жизнь.
– Я мало что обо всем этом знаю, – скромно сказал Фонтен, – но помню, меня весьма тронула история этого, как его… э-э… Атауальпы, который доверчиво пришел на встречу, а его заточили в тюрьму… Там есть сцена, достойная «Саламбо», когда он повелел своим подданным наполнить золотом целую комнату, чтобы купить свою жизнь. Но хотя выкуп был заплачен, конкистадор велел его задушить.
– Вы не так уж мало знаете,
– Очень интересно, – согласился Фонтен. – Костюмы, как у инков, а краски, как у Эль Греко… Но какой мрачный мистицизм!
– Испанское искусство вообще мрачно, – серьезно сказала Долорес Гарсиа. – И Перу невеселая страна. Это облако над Лимой… Эта вулканическая природа… Представьте,
Она украдкой взглянула на Фонтена и взяла его за руку:
– Посмотрите,
tapadas
– Я понимаю Церковь, – сказал Гийом Фонтен. – Нет ничего более опасного и возбуждающего, чем спрятанный глаз.
– Потом, – добавил дон Эрнандо, – случился бунт
, которые пытались отстоять право вновь носить мантилью… Кажется, они одержали победу. Я видел, как Лолита играла «Motin de las tapadas». Этот костюм ей очень шел… Ты была неотразима, Лолита. Впрочем, ты всегда такая.
Фонтена весьма удивило это внезапное обращение на «ты», и она это заметила.
– Вы не знаете,
Когда Фонтен стал прощаться, Сент-Астье поднялся и сказал:
– Минутку, уважаемый господин Фонтен, сейчас подгоню машину.
– Нет-нет, господин министр, благодарю вас… Мне хотелось бы пройтись… Обед дона Эрнандо требует
… Впрочем, если хочешь по-настоящему узнать город, надо ходить пешком. Может быть, эта прекрасная Антигона, – продолжал он, повернувшись к Долорес, – согласится напутствовать мою старость и мое невежество?
– С удовольствием, – отозвалась Долорес.
– Я бы тоже пройтись, – решительно заявил Петреску.
– Нет-нет, друг мой… Вам нужно еще уладить какие-то вопросы с конференцией… Не беспокойтесь о нас.