. Набережные забиты… это, должно быть, и есть Варнемюн-де?… Ни песка, ни гальки… мелкий черный булыжник, мелкий белый булыжник… недурно… во всяком случае, очень траурно… и это безмерное количество пляжных домиков… весь пляж усеян ими… вычурные шале… стиль «фривольный немецкий»… самой разной расцветки… особенно много малинового и фисташково-зеленого… купальщиков нет вообще, ставни закры-ты… модный пляж, Варнемюнде… в данный момент пустует… мы ни с кем не разговариваем… никто к нам не подходит… нас могли принять за парочку, которую двое солдат ведут куда-то… отличный сезон, пятнадцать дней в году, балтийский климат, что вы хотите… ах, немного даль-ше, там, где они грузят рыбу, сформирован поезд на Берлин… можно пойти посмотреть!.. Два купе «забронированы»… для нас, конечно?… Хватит пляжа! Мы уже все видели!.. Найдем ме-стечко, чтобы присесть! Мы и старший по возрасту солдат должны отдохнуть… молодой устра-ивается в сторонке… они не очень-то беседуют с нами, и тот и другой… сидя там, отлично ви-дим все, что происходит, восхождение незнакомцев по трапу на борт… а, их там фильтруют… не меньше десяти полицейских в униформе… просматривают документы… штампуют и снова штампуют! Расспрашивают… особенно венгерских военных, в красных пилотках… можно ска-зать, допрашивают с пристрастием!.. Так просто в Данию не попасть! Особенно нам! С нашими сопровождающими… я задаю себе вопрос: кто они такие? СД?… СС?… Не вижу ни знаков от-личия… ни нашивок… спрошу их, улучу момент… полюбуемся еще этим пляжем!.. Мы не напрасно пришли сюда… это море не бурное… серая плоскость… серое небо, мелкая галька, вода… все сливается где-то там, очень далеко… в Цорнхофе долина создавала эффект беско-нечности… это грузовое суденышко, номер «149», направится, значит, вон туда, за кромку неба и моря… хорошо бы и нам тоже дерзнуть… абсолютно пустынное водное пространство, ни од-ной лодки… должно быть, они ловят рыбу в определенные часы?… Быть может, ночью?… Этот пляж был изысканным местом, самым шикарным в северной Германии… никто и подумать не мог… ничто не выглядит так уныло, чем так называемые шикарные пляжи с их шале, казино, как только накатятся лавиной, подобно горным обвалам, телеграммы с дурными известиями… тогда нам остается смотреть на небо и следить за пикирующими чайками в ожидании – чего?… Тех же чаек, пикирующих на сети и корзины, стоящие на палубе грузового судна… и после стонущих еще пронзительней! На весь пляж!.. И все повторяется опять и опять… не стоит туда идти!.. Не стоит выбираться из своих купе… я смотрю на наших охранников… одному, должно быть, не более пятнадцати… другой намного старше… старший отдает приказ… молодой вскакивает!.. несется по пляжу… он направляется к домику в устье фарватера… мы ждем… возвращается с двумя солдатскими котелками… и бутылкой… быстро управился… они заботятся о нас… это горячее… два котелка риса с рыбой… и литр воды… за три дня я уже привык голодать, и все же без Просейдона мы бы вообще ничего не ели… мы отдаем должное вареву… молодой спрашивает нас, вкусно ли?… «Еще как! Ja! Ja! danke! Спасибо!»… Прямо-таки матлот,одним словом… и приправлено маслом!
Роскошь! Неожиданный праздник! И уже все воспринимаешь более спокойно… а в поле зрения грузовое суденышко, которое удаляется… кажется нам… да-да!.. оно отходит без гудка… винты бьют по воде… совсем беззвучно… виден еще хорошо планшир… во всю высоту… и слово «Дания», начертанное огромными белыми буквами… Как будто для Удобства торпедной атаки… «Счастливого пути!» Машу рукой, шлю привет иллюминаторам… никто не отвечает мне… никто не появляется… инструкция, без сомнения… и вот наконец «149» входит в фарва-тер… о, очень осторожно… море… он Удаляется… море совсем плоское, серое… ну вот, мы и увидели то, что хотели увидеть… наши солдаты подают знак, что нужно вернуть котелки и пу-стую бутылку… младший убегает с ними… он относит их в лачугу… я вижу, далеко от нас, на железнодорожном пути, формируется «рыбный» поезд… наш вагон подталкивают к нему, его цепляют… путейные рабочие и рыбаки… молодой цербер возвращается, продолжая жевать, снова устраивается рядом… они с нами так и не поговорили… в общем, ни слова… наконец по-езд на Берлин сформирован… прямиком в Берлин… все же надо, чтобы они забрали в Ростоке нашего коллегу… вместе с его больными… я замечаю, что на погрузке заняты только женщины, они заполняют вагоны, передают друг другу бесчисленные корзины… та же картина, что и в Сабле, Фекампе или Мальме… ремесло, определяющее состав исполнителей… Komissar, мол-чаливый депутат, торговка живой рыбой без корзины… их больше не существует… это граж-данские люди, свободные, готовые на все… вот причина, почему они не пытаются с нами заго-ворить, узнать, кто мы такие… наверняка, они не доверяют типам вроде нас, с охранниками! Тсс!.
. оно отходит без гудка… винты бьют по воде… совсем беззвучно… виден еще хорошо планшир… во всю высоту… и слово «Дания», начертанное огромными белыми буквами… Как будто для Удобства торпедной атаки… «Счастливого пути!» Машу рукой, шлю привет иллюминаторам… никто не отвечает мне… никто не появляется… инструкция, без сомнения… и вот наконец «149» входит в фарва-тер… о, очень осторожно… море… он Удаляется… море совсем плоское, серое… ну вот, мы и увидели то, что хотели увидеть… наши солдаты подают знак, что нужно вернуть котелки и пу-стую бутылку… младший убегает с ними… он относит их в лачугу… я вижу, далеко от нас, на железнодорожном пути, формируется «рыбный» поезд… наш вагон подталкивают к нему, его цепляют… путейные рабочие и рыбаки… молодой цербер возвращается, продолжая жевать, снова устраивается рядом… они с нами так и не поговорили… в общем, ни слова… наконец по-езд на Берлин сформирован… прямиком в Берлин… все же надо, чтобы они забрали в Ростоке нашего коллегу… вместе с его больными… я замечаю, что на погрузке заняты только женщины, они заполняют вагоны, передают друг другу бесчисленные корзины… та же картина, что и в Сабле, Фекампе или Мальме… ремесло, определяющее состав исполнителей… Komissar, мол-чаливый депутат, торговка живой рыбой без корзины… их больше не существует… это граж-данские люди, свободные, готовые на все… вот причина, почему они не пытаются с нами заго-ворить, узнать, кто мы такие… наверняка, они не доверяют типам вроде нас, с охранниками! Тсс!.. Тсс!.. Локомотив!.. У этого поезда нет армейских платформ… нет артиллеристов… двое наших стражей и все… Трогаемся… тихо!.. О, это недолго… Росток!.. Поезд останавливается, Просейдон уже там, поджидает нас, и не один, а со своими больными… я спрашиваю его… да! Это они!.. Ему удалось их собрать, не хватает одного… он забрал наши вещи из отеля «Фе-никс»… свертки не тяжелые, одна небольшая котомка… две рубашки, полотенце, мыло… теперь Моорсбург!.. Сто километров!.. Мы не увидим больше оберартца… этого пламенного ницшеанца! Я его и видел-то лишь раз, только слышал… не очень-то он был любезен, через закрытую дверь… простим ему его нелюдимость!.. Нам с ним как бы… не по дороге… Просейдон находится в соседнем купе со своими прокаженными… он не должен их оставлять ни на минуту… только невысокая дверца нас разделяет… я вижу их всех, они не безобразны, у них нет возраста, так сказать, они существуют вне возраста… какие-то прыщеватые и закутанные, некоторые забинтованы… особенно мужчины, кажется… мы двигаемся… этот поезд и вправду нигде не останавливается… о, но двигается медленно… прокаженные часто вытирают нос и глаза… для этого им служат собственные лохмотья… легко поставить диагноз… у них кровоточит слизистая носа и глаз… не очень-то подходящая для них работа – копать ямы… следует перевезти их в другое место… в лепрозорий?… Куда?… Продолжаем двигаться… самолеты не интересуются нами… однако пикируют с высоты, кружат над нами… они, должно быть, знают этот «рыбный» поезд, график его прохождения и то, что он совершенно не охраняется… вот почему они готовы его пропустить… мы в Моорсбурге никогда не видели рыбы… вот так по всей планете сильные и богатые договариваются, чтобы побаловать друг друга… вы в будущем, в атомном веке увидите, как они обмениваются корзинами земляники, от Финистера до Сварнополя, да еще доставляют их на ракетах… я шучу, но не слишком… забыл вам сказать о снеге… вот теперь снег просыпался… не так много, но все-таки… даже рельсов не видно… я забыл о чайках!.