Упорныестаранияоградитьсвойобнажившийся
внутренний мир приводили порой к обратным результатам; так актер, играющий
вполсилы, заставляет зрителейвслушиваться,вытягиватьшеюивконце
концов создает напряжение чувств, которое помогает публике самой заполнять
оставленные им в роли пустоты. И еще: мы редко сочувствуем людям, жаждущим
и ищущим нашего сочувствия, но легко отдаемеготем,ктоинымипутями
умеет возбудить в нас отвлеченное чувство жалости.
Так,возможно,рассуждалбысамДик,еслибыемувздумалось
анализировать эпизод, о котором, пойдет речь. На углу Rue de SaintsAnges
его остановил американец лет тридцати с худым, бледным лицом и, чуть кривя
губы в мрачноватой усмешке, попросил прикурить.Диксразуотнесегок
знакомому с юных лет типу - такие вот молодцы праздноторчатвтабачных
лавчонках, облокотясь на прилавок икакой-токрохотнойщелкойсознания
примечая входящих и выходящих покупателей. Привычная фигура в гаражах, где
втихуюобделываютсясомнительныеделишки,впарикмахерских,вфойе
маленьких театриков - так, по крайней мере, определил егодлясебяДик.
ИногдаподобныелицамелькалинасамыхразящихкарикатурахТада-
мальчишкой Дик не раз с тревогой пытался взглянуть в полутьмупреступного
мира, граница которого проходила, казалось, совсем недалеко.
- Нравится вам Париж, приятель?
Не дожидаясь ответа, парень пошел рядом, приноравливая свой шаг кшагу
Дика.
- Вы откуда? - спросил он подбадривающим тоном.
- Из Буффало.
- А я из Сан-Антонио - да только с самой войны осел здесь.
- Были в армии?
- А то как же! Восемьдесят четвертая дивизия - слышали про такую?
Парень слегка забежал вперед и прицелился в Дика взглядом, несулившим
добра.
- Вы живете в Париже, приятель? Или так, проездом?
- Проездом.
- А в каком отеле остановились?
Дик усмехнулся про себя - малый, видно, задумал нынченочьюобчистить
его номер. Но эти мысли были тут же бесцеремонно прочтены.
- С таким сложением, какувас,приятель,вамменявродебояться
нечего. В Париже полно бродяг, которые охотятся на американскихтуристов,
но меня вы не бойтесь.
Дику надоело, и он остановился.
- У вас, я вижу, много свободного времени.
- Нет, почему - я в Париже делаю дело.
- Какое же дело?
- Продаю газеты.
Стольбезобидноезанятиедосмешногоневязалосьсозлодейскими
ухватками парня; он, однако, тут же добавил:
- А вы не думайте - я прошлый год неплохо зарабатывал: по десять, ато
и двадцать франков за номер "Санди таймс", которому цена шесть.
Он вытащил из порыжевшего бумажника вырезаннуюизгазетыкартинкуи
ткнулсвоемуслучайномуспутнику.Накартинкебесконечныйпоток
американцев струился по сходням груженного золотом корабля.
- Двести тысяч. За одно лето оставляют тут десять миллионов.
- А что вас привело сюда, в Пасси?
Парень опасливо осмотрелся по сторонам.
- Кино, - таинственно шепнул он. - Здесь есть американскаякиностудия.
Им, бывает, требуется, ктоможетговоритьпо-английски.Вотяижду
случая.
На этот раз Дик поторопился решительно отделаться от него.
Было уже ясно, что Розмэри либо успела проскочить вовремяодногоиз
его обходов квартала, либо ушла еще до того, как он приехалвПасси.Он
вошел в бистро на углу, купил свинцовый жетончик и, втиснувшись взакуток
между кухней и зловонным клозетом, вызвал коммутатор отеля "Король Георг".
Вритмесобственногодыханияемунетруднобылораспознатьодиниз
симптомов Чейн-Стокса, но, как и все остальное, это лишь усугубило остроту
его чувств. Назвавнужныйномер,ондолгостоялструбкойвруке,
бесцельно глядя из полутьмы в освещенный зал; наконецстраннонезнакомый
голос сказал в трубке: "Алло!"
- Это Дик. Я не мог не позвонить вам.
Пауза; потом она ответила - храбро и удивительно в лад его настроению:
- Хорошо, что позвонили.
- Я говорю из бистро напротив вашей студии - думал, встречувасимы
проедемся по Булонскому лесу.
- Ах, какая жалость! А я там пробыла всего несколько минут.
Пауза.
- Розмэри!
- Да, Дик?
- Что-то со мной творится неладное,когдаядумаюовас.Пожилому
господину терять покой из-за маленькой девочки - это уж последнее дело.
- Никакой вы не пожилой, Дик. Вы молодой, самый молодой на свете.
- Розмэри!
Снова пауза. На полке, прямо против него, выстроились бутылкисядами
Франции из тех, что попроще - Отар, РомСен-Джеймс,МариБриззар,Пунш
Оранжад, Андре Ферне Бланке, Шерри Роше, Арманьяк.
- Вы одна?
"Не возражаете, если я опущу штору?"
- С кем же еще, по-вашему?
- Видите, я сам не знаю, что говорю. Мне бы так хотелось сейчас бытьс
вами.
Пауза, потом вздох и тихий ответ:
- И мне бы хотелось, чтобы вы были со мной.
Комната в отеле, скрытая за цифрами телефонного номера, там оналежит,
и короткие всплески музыки нарушают тишину вокруг нее...
Там на Таити
Вдали от событий
Мы будем с тобою
Вдвое-ом.
Легкий налет пудры поверх загара - когда он целовал ее, кожаукорней
волос была влажной; сразу побледневшеелицорядомсеголицом,изгиб
плеча.
"Нет, невозможно", - сказал он себе. Минутуспустяонужешагалпо
улице в сторону Porte de la Muette, а может быть, и в обратную - маленький
портфель в одной руке, трость с золотымнабалдашником,точнообнаженная
шпага, - в другой.
Розмэри вернулась записьменныйстолидописаланачатоеписьмок
матери:
"...я его видела всего несколько минут, но он мне показался удивительно
красивым. Я в него тут же влюбилась (конечно, Дика я люблю больше,ноты
понимаешь, что я хочу сказать).