Она написала Дриффилду очаровательное
поздравление, а его новоиспеченной супруге – письмо, где выражала свою радость при мысли, что у нее теперь будет два любимых друга, а не один.
Она умоляла их обоих после возвращения в Лондон пожить у нее. Она рассказывала каждому встречному и поперечному, что эта женитьба сделала ее
очень очень счастливой, потому что Эдуард скоро уже будет стар, и нужно, чтобы кто нибудь за ним ухаживал – а кто может делать это лучше
больничной сиделки? Она ни разу не произнесла худого слова о новой миссис Дриффилд, а только хвалила ее. «Она не очень красива, – говорила миссис
Бартон Траффорд, – но лицо у нее очень приятное. Конечно, она не то чтобы настоящая леди, но Эдуарду было бы только не по себе с какой нибудь
очень знатной дамой. Это как раз такая жена, какая ему нужна». По моему, будет вполне справедливо сказать, что миссис Бартон Траффорд просто
источала бальзам доброты и благоволения; и тем не менее сдается, что если когда либо в бальзам доброты и благоволения была подмешана изрядная
доза яда, то это как раз такой случай.
23
Когда мы с Роем прибыли в Блэкстебл, его ждал автомобиль – ни нарочито великолепный, ни явно дешевый, а для меня у шофера была записка от миссис
Дриффилд с приглашением к завтрашнему обеду. Я сел в такси и поехал в «Медведь и ключ». От Роя я узнал, что на набережной есть новый отель, но я
не хотел променять прибежище моей молодости на роскошь цивилизации. Перемены начались еще на станции, которая оказалась не на своем прежнем
месте, а дальше по новой дороге; и, конечно, ехать по Хай стрит на автомобиле было немного странно. Но «Медведь и ключ» не изменился. Он встретил
меня с тем же грубоватым равнодушием: у входа никого не было, шофер поставил мой чемодан и уехал: я позвонил, никто не ответил. Я вошел в бар и
обнаружил там стриженую девушку, которая читала книгу м ра Комптона Маккензи. Я спросил ее, нельзя ли мне здесь остановиться. Она бросила на меня
слегка обиженный взгляд и сказала, что, наверное, можно, но так как этим всякий ее интерес ко мне был, по видимому, исчерпан, я вежливо спросил,
не покажет ли кто нибудь комнату. Она встала и, открыв дверь, пронзительно крикнула:
– Кэти!
– Чего? – услышал я.
– Тут одному нужна комната.
Через некоторое время показалась древняя и изможденная женщина в замызганном ситцевом платье, с неряшливой седой прической и провела меня на
третий этаж, в очень маленькую грязную комнату.
– Нельзя ли найти что нибудь получше? – спросил я.
– Коммерсанты всегда здесь останавливаются, – ответила она презрительно.
– А других у вас нет?
– Одиночных нет.
– Тогда дайте двухместную.
– Пойду спрошу у миссис Брентфорд.
Я спустился за ней на второй этаж. Она постучала, ей разрешили войти, и, когда дверь открылась, я увидел плотную женщину с тщательно завитыми
седыми волосами. Она читала книгу. Очевидно, все население «Медведя и ключа» интересовалось литературой. Когда Кэти сказала, что номер седьмой
меня не устраивает, она равнодушно взглянула на меня.
– Покажи ему номер пятый, – сказала она.
Я начал чувствовать, что несколько поторопился, так высокомерно отклонив приглашение миссис Дриффилд пожить у нее, а потом в приливе
сентиментальности отвергнув мудрый совет Роя остановиться в отеле. Кэти снова повела меня наверх и показала мне довольно большую комнату,
выходившую на Хай стрит. Немалую часть ее занимала двуспальная кровать.
Я начал чувствовать, что несколько поторопился, так высокомерно отклонив приглашение миссис Дриффилд пожить у нее, а потом в приливе
сентиментальности отвергнув мудрый совет Роя остановиться в отеле. Кэти снова повела меня наверх и показала мне довольно большую комнату,
выходившую на Хай стрит. Немалую часть ее занимала двуспальная кровать. Окна за последний месяц наверняка ни разу не открывались.
Я сказал, что это подойдет, и спросил, как насчет обеда.
– Можете заказать, что хотите, – сказала Кэти. – У нас здесь ничего нет, но я сбегаю и принесу.
Зная английские харчевни, я заказал жареную рыбу и отбивную. Потом я пошел прогуляться. Дойдя до пляжа, я обнаружил, что там построили эспланаду,
а в том месте, где на моей памяти были только продуваемые ветром поля, стоял ряд бунгало и вилл. Но они выглядели грязными и запущенными, и я
подумал, что даже столько лет спустя мечта Лорда Джорджа о превращении Блэкстебла в популярный морской курорт не сбылась. По потрескавшемуся
асфальту шли какой то отставной военный и две пожилые дамы. Было невероятно уныло. Резкий ветер нес с моря моросящий мелкий дождь.
Я вернулся в город. Там, между «Медведем и ключом» и «Герцогом Кентским», несмотря на холодную погоду, кучками стояли люди. Глаза у них были
такие же бледно голубые, а выступающие скулы – такие же багровые, как у их отцов. Странно было видеть, что некоторые моряки в синих фуфайках все
еще носят в ухе маленькую золотую серьгу, и не только старики, но и парни, которым едва минуло двадцать. Я побрел по улице. Банк отремонтировали,
но писчебумажный магазин, где я когда то покупал бумагу и воск, чтобы снимать оттиски вместе со случайно мною встреченным никому не известным
писателем, не изменился. Рядом появилось два или три кинематографа, и их кричащие афиши неожиданно придали чинной улице разгульный вид, сделав ее
похожей на респектабельную пожилую даму, хлебнувшую лишнего.
В столовой, где я в одиночестве съел свой обед за обширным столом, накрытым на шестерых, было холодно и безрадостно. Прислуживала грязнуха Кэти.
Я спросил, нельзя ли зажечь камин.
– В июне? Нет, – ответила она. – Мы кончаем топить в апреле.
– Я заплачу, – возразил я.
– В июне? Нет. В октябре – пожалуйста, а в июне – нет.
Кончив обедать, я пошел в бар выпить стакан портвейна.
– Очень тихо здесь, – сказал я стриженой буфетчице.
– Да, очень тихо, – ответила она.
– Я думал, в пятницу вечером у вас могло бы быть много народу.
– Да, могло бы быть, верно.
Из задней комнаты вышел плотный, краснощекий человек с короткими седыми волосами, и я догадался, что это хозяин.
– Не вы ли будете мистер Брентфорд? – спросил я.
– Да, я.
– Я знавал вашего отца. Не хотите ли стаканчик портвейна?
Я сказал ему свое имя, которое в дни его детства было в Блэкстебле известно лучше любого другого, но, к некоторому моему смущению, увидел, что
оно ничего ему не говорит. Правда, он согласился принять предложенный мною стакан портвейна.
– По делу сюда? – спросил он. – Тут у нас частенько бывают деловые люди. Мы всегда стараемся сделать для них, что можем.
Я сказал ему, что приехал повидаться с миссис Дриффилд, и предоставил ему гадать зачем.
– Я старика часто видел, – сказал мистер Брентфорд. – Он очень любил заглянуть сюда и выпить свой стаканчик пива. Заметьте, я не говорю, что он
когда нибудь напивался, – просто любил посидеть в баре и поговорить. Можете мне поверить, он был готов разговаривать часами, все равно с кем.