Но
есть у него одно возмещение. Что бы ни лежало у него на сердце – тревожные мысли, скорбь о смерти друга, безответная любовь, уязвленное
самолюбие, гнев на измену человека, к которому он был добр, короче – какое бы чувство или какая бы мысль его ни смущали – ему достаточно лишь
записать это чувство или эту мысль черным по белому, использовать как тему рассказа или как украшение очерка, чтобы о них забыть. Писатель –
единственный на свете свободный человек.
Рози положила трубку и повернулась ко мне.
– Это один из моих кавалеров. Я вечером иду играть в бридж, и он позвонил сказать, что заедет за мной на своей машине. Он, конечно, итальяшка, но
очень мил. У него была большая бакалейная лавка в Нью Йорке, но сейчас он отошел от дел.
– А вы никогда не думали еще раз выйти замуж?
– Нет.
Она улыбнулась.
– Не то чтобы мне не делали предложений. Мне просто и так хорошо. Я на это вот как смотрю: за старика я выходить не хочу, а выйти за молодого в
мои годы было бы глупо. Я славно пожила в свое время, и хватит с меня.
– А почему вы бежали с Джорджем Кемпом?
– Ну, он мне всегда нравился. Я ведь знала его задолго до того, как познакомилась с Тедом. Конечно, я никогда не думала, что мне удастся выйти за
него замуж. Во первых, он уже был женат, а потом ему нужно было думать о своем положении. А когда он в один прекрасный день пришел и сказал, что
все пропало, что он разорен и вот вот будет приказ о его аресте, и что он едет в Америку, и не поеду ли я с ним, – что ж я могла поделать? Не
могла же я его отпустить в такую даль одного, может быть, без денег, – ведь он всегда был такой важный, жил в собственном доме и ездил в
собственной тележке. Работать то я не боялась.
– Я иногда думаю, что только его одного вы и любили, – предположил я.
– Пожалуй, отчасти так и есть.
– Не могу понять, что вы в нем такого нашли?
Взгляд Рози упал на портрет на стене, которого я почему то до сих пор не заметил. Это была увеличенная фотография Лорда Джорджа в резной
позолоченной рамке. Судя по внешности, он снялся вскоре после переезда в Америку – возможно, когда они поженились. Он был изображен по колено, в
длинном сюртуке, застегнутом на все пуговицы, и цилиндре, лихо сдвинутом набекрень. В петлице у него красовалась крупная роза, под мышкой он
держал трость с серебряным набалдашником, а в правой руке – большую дымящуюся сигару. У него были густые усы с нафабренными концами, нахальный
взгляд, и выглядел он высокомерным и важным. Его галстук был заколот булавкой в виде подковы, усыпанной бриллиантами. Он походил на трактирщика,
который вырядился в свой лучший костюм, чтобы пойти на дерби.
– Я вам скажу, – ответила мне Рози. – Он всегда был такой образцовый джентльмен.